Абрикос передал распоряжение Джину, и они уверенно пошли к школе по узкой, извилистой, темной, но такой знакомой им улице…
Когда они уже садились в машину, прозвонил секретный телефон Оловянного. На связь вышел Маомад.
* * *
Известие о сенсационной пресс-конференции застало Маомада во время обеда. С двумя своими людьми и Шаурой он сидел за столом во дворе и ел жареных цыплят с острым соусом. С «Сосо» обращались уже не как с пленником, а как с гостем, хотя не спускали с него глаз и близко не подпускали к оружию. Даже за столом давали ему только вилку и ложку, не подозревая, что в рукаве у опасного гостя имеется остро отточенный боевой нож. Посланец Центра ел отдельно. Он вообще мало выходил из комнаты в последнее время. Двое – Муртузали и Шапи отправились в Махачкалу купить рюкзаки и необходимое снаряжение – Мухаммад сказал, что завтра утром они пойдут в горы. Когда обед подходил к концу и Маомад допивал чай из белой с красными цветами пиалы, ему позвонил Шапи:
– Командир, включи телевизор на местный канал!
– Чё там? Вы вещи купили?
– Да купили! Ты телевизор включи. Там фээсбэшник выступает…
– Ладно. Не задерживайтесь там!
Маомад зашёл в дом и включил телевизор на кухне. Пощёлкал пультом, листая каналы, пока не увидел знакомое лицо полковника фээсбэшник Магомедова – дяди Депутата. Пресс-конференция подходила к концу. Магомедов сидел в президиуме, а какой-то задохлик в очках рассказывал про «Большую тектоническую дугу». На большом настенном мониторе демонстрировалась карта с красными сплошными и пунктирными линиями.
«Врут, как обычно, – подумал Маомад. – Фээсбэшники хвастаются якобы предотвращённым терактом. И что в этом интересного нашёл Шапи?»
Он поднял пульт, чтобы выключить телевизор, но вслушался в слова очкарика, и палец замер на кнопке.
– После взрыва произойдет гигантское землетрясение, на Каспии поднимется цунами, волна до неба сметет Дагестан с лица земли! – взволнованно говорил тот.
«Нет, это они что-то новое придумали!» – Маомад присел на табуретку и стал внимательно всматриваться в экран. На нем показывали стол с автоматом, ножом, деньгами в разных валютах, какими-то разноцветными прямоугольниками размером со спичечную коробку, картой…
– Это вещи, которые имелись у террориста, смертельно раненного при переходе границы, – сообщил голос диктора за кадром. – Ему на смену прибыл другой террорист, который ищет утерянный взрыватель к атомному заряду…
На экране появился блестящий металлический предмет, его показали крупным планом и со всех сторон.
– Как только преступник найдет взрыватель, он произведет взрыв, и вот что тогда ждет всех нас…
Словно в мультике ужасов, рисованные горы провалились под землю, а гигантская рисованная волна обрушилась на сушу.
– К сожалению, опасному террористу помогают жители республики, которых он же обрекает на гибель… Мы обращаемся к этим людям: помните, что опасность грозит и вам, и вашим близким! Одумайтесь и передайте преступника в руки властей!
Маомад застыл с пультом в руке, парализованный страшной догадкой: это Мухаммад прибыл вместо Безрукого. Это Мухаммад ищет блестящий металлический стержень. Это Мухаммад хочет уничтожить республику! А он ему помогает!
Он вернулся к столу, но все заметили резкую перемену в настроении командира.
– Что случилось, Маомад? – спросил краснолицый, чрезмерно упитанный Ариф.
– Если тебе будет надо что-то знать, я скажу! – отрезал командир. – Занимайтесь делами! Почистить оружие, разведать обстановку вокруг, ожидать ребят!
Муртузали и Шапи приехали поздно.
– Ну, наконец-то! Как вас на ужин ждать, так и с голоду сдохнешь! – возмущался Ариф.
– У тебя запасов жира надолго хватит! – ответил Муртузали. – Лучше помоги разгрузиться!
Они вытащили из машины несколько больших тюков – горную одежду на четверых, ботинки, термобелье, ледорубы, веревки, ящик сникерсов…
– А сникерсы зачем? – захихикал Ариф. – Или вы совсем в детей превратились?
Муртузали не ответил. Ариф и Гасан наверх не пойдут, зачем им знать, что сникерсы очень калорийны и компактны, а потому незаменимы для питания в горах… Они разложили комплекты одежды по размерам, потом стали собирать ужин.
Шауру за стол в этот раз не пригласили. Ариф принёс ему в кухню кусок лаваша, сыр и чашку кипятка, а сам повернулся и ушел. Ханджару тоже занесли еду, только более обильную. И во дворе над столом зажгли лампочку.
– Видели? – спросил Шапи, когда Маомад и остальные трое боевиков принялись за еду.
– Чего? – не понял Ариф.
– Да, – мрачно сказал Маомад.
– Что думаешь?
– Нужно проверять. Пока никому ни слова!
Шапи и Муртузали кивнули. Двое других бойцов о репортаже ничего не знали и теперь смотрели на остальных, пытаясь понять, о чём разговор. Но спрашивать стеснялись, чтобы не показаться глупыми и не попасть впросак.
Ужин прошел в молчании. Маомад выглядел озабоченным, да и осведомленные бойцы тоже. Они не знали, что делать.
– Муртузали и Шапи сегодня свободны, идите, ночуйте дома, – сказал Маомад и встал из-за стола. – А Гасан и Ариф на двоих ночь делите, по одному подежурите! Вы все равно не местные!
Пройдя за дом, Маомад набрал номер Оловянного:
– Передачу видел? Как думаешь, это правда? У меня тут родители, братья, сестры… Что делать будем?
– Сейчас проверяю все, – сухо ответил амир. – Подожди до утра!
Камры
Оловянный проснулся рано и не сразу понял, где находится: просторная светлая комната, щедро залитая солнцем, широкая деревянная кровать под балдахином, резная мебель из натурального дерева… По площади эта спальня была едва ли не больше его родного дома, в котором шестьдесят лет жила его мать, и уж совершенно точно больше бункера в Майданском, да и любого другого из его укрытий… Он подошел к окну. Дом Депутата стоял на склоне невысокой горы, первые же лучи восходящего солнца заливали его ярким светом через огромные окна, выходящие на все четыре стороны света. И вид открывался впечатляющий: утопающая в цветущих садах долина, свежий ароматный воздух, щебетание птиц… Впрочем, Руслан ничего этого не видел. Поскольку зайти в супружескую спальню Магомедали было невозможно, он позвонил ему по телефону.
– Да, да, сейчас опять наберу! – заспанным голосом проговорил Депутат.
До поздней ночи они пытались дозвониться полковнику Магомедову, но он был «вне зоны доступа».
Оловянный отправился в огромную, сияющую чистотой, отделанную кафелем санитарную комнату, имеющую, кроме понятного унитаза и душевой кабинки, совершенно непонятный предмет, похожий на унитаз и полукруглую ванну-джакузи. Он стал под приятный горячий душ, потом переключился на холодную воду. Вчера, когда они приехали, Депутат обнял каждого, потом, сморщив нос, деликатно предложил вроде бы Абрикосу и Джину:
