– Сколько вас? – раздался из скального чрева низкий гулкий голос, который, казалось, принадлежит великану.
– Четверо…
– Многовато для дружеской встречи! Ладно, отойдите все в одну сторону! И стволы опустите!
Они выполнили команду и напряженно уставились на вход в пещеру, с некоторой тревогой ожидая, кто оттуда появится. Куст шевельнулся, и из-за него вышел никакой не великан, а самый обычный человек. Подтянутый рыжий грузин, заросший, с исцарапанным лицом и настороженным взглядом. Автомат он держал умело: на ремне через плечо стволом вниз, приклад под мышкой, правая рука на рукояти. Вроде никому не угрожает, но вскинуть и полоснуть очередью – секундное дело…
Мгновенным взглядом он срисовал обстановку. Четверо бандитов стояли на узком карнизе в ряд, друг за другом, послушно опустив автоматы.
«Понасмотрятся фильмов, Рэмбы хреновы, – подумал Шаура. – А стали так, что одной очередью скосить можно!»
– Да, на федералов вы не похожи, – сказал Шаура, старательно выдерживая грузинский акцент. – Что вам от меня нужно?
– Да ничего особенного, брат, – успокоил Абрикос. – Тот человек, к которому шел твой друг, хочет с тобой потрещать…
– Да какой он мне друг… Нанял нас на одно дело, а оно вот как обернулось… Стрельба, два трупа, я еле ноги унес… Ваш-то, небось знал, за что рискует, а мы с Арчилом на это не подписывались… О чем мне с кем-то трещать? Мне домой надо!
– Вот переговорите, мы тебя и отправим! – улыбнулся Абрикос.
Шаура вроде бы подумал, взвешивая «за» и «против». Потом кивнул:
– Ладно, поехали! Все равно мне тут торчать не с руки!
* * *
Впервые за последнее время Руслан расслабился и отдохнул. Мать очень обрадовалась его приходу, позвала тетушку Гулизар, и пока сын приводил себя в порядок, они сделали свежий хинкал и нажарили баранины в старинном чугунном котле. Руслан тем временем мылся в углу двора, под фонарем. В каком-то фильме он увидел интересный душ: подвешенная в неустойчивом положении деревянная бадья – слегка потянешь за веревочку, она наклоняется, и вода льется на голову… Конструкция ему понравилась, и он сделал себе такую же. Нагретая солнцем вода еще сохраняла тепло, и он долго, с удовольствием обливался, смывая пот и усталость, фыркал, отплевывался. Впрочем, если бы вода была холодной, это бы ничего не изменило – Руслан мог купаться в ледяных горных речках и даже в проруби. Потом он надел чистую одежду: белье, брюки, рубашку, свитер, куртку. Все было выглажено и аккуратно развешено в шкафу, значит, мама нашла новую домработницу… Запах жареной баранины будоражил аппетит, и, причесав мокрые волосы, он поспешил к столу.
Саида Омаровна и тетя Гулизар с удовольствием смотрели, как он ест, и возмущенно рассказывали про грубость и бесцеремонность федералов. Руслан сочувственно кивал. АПС он сегодня положил на пол, чтобы не пугать старушек. Там же лежала рация. Но она молчала: амир приказал связываться с ним только в случае крайней необходимости. Так что можно было считать, будто рядом с рацией и пистолетом лежит и шкура амира Оловянного… Может, поэтому Руслан так крепко и спокойно спал до позднего утра. И хотя он не выставлял специальную охрану, но знал – в случае опасности мама защитит его…
После завтрака он сидел на веранде, смотрел на цветущие кругом сады, слушал пение птиц и думал о том, что дом надо перестроить, что матери тяжело одной, что ей бы надо успеть порадоваться внукам, да и жить в старости лучше вместе с сыном и его семьей… Но он совершенно не представлял, как этого можно добиться… У него было много денег, под его началом стояли сотни вооруженных людей, его имя внушало всем страх, но все это ровно ничего не значило, потому что не могло обеспечить безоблачную старость его матери…
К вечеру появился Абрикос, сказал, что незнакомец под присмотром ребят ждет на улице. Отдых закончился. Руслан привычно вернулся в шкуру Оловянного, сунул за пояс сзади «стечкин», накинул сверху пиджак и вышел встречать так нужного Мухаммаду человека.
С первого взгляда он понял, что этот грузин относится к той же категории людей, к какой принадлежал он сам и его бойцы. Жесткие черты лица, прямой дерзкий взгляд, а главное – аура несгибаемой уверенности и силы говорили сами за себя. Ему приходилось убивать людей, он хорошо подготовлен и может за себя постоять. С ним надо держать ухо востро.
– Здравствуй, дорогой, – широко улыбаясь, Оловянный протянул руку. – Давай знакомиться! Я Руслан Оловянный. Слышал про меня?
– Здравствуй, друг. Меня зовут Сосо. Извини, я про тебя не слышал. Не местный я.
– Я вижу, друг! Ты меня извини, но у нас гостю не принято входить в дом с оружием. Его надо отдать женщине-хозяйке. Сейчас выйдет моя мать и примет у тебя автомат.
Сосо пожал плечами:
– Вообще-то я не просился в гости…
Джин и Абрикос за его спиной напряглись.
– Но обычаи я уважаю и с удовольствием доверю оружие такой достойной женщине, как твоя мать…
Саида Омаровна унесла автомат в дом, Оловянный пригласил Сосо к столу на веранде. Бойцы стали в другом конце, облокотившись на перила, и следили за каждым движением то ли гостя, то ли пленника.
– Расскажи – кто ты, откуда, как оказался у нас, – вежливо попросил Оловянный, по-прежнему дружески улыбаясь.
Сосо развел руками.
– Мне сказали, что ты хочешь поговорить про своего друга, но я мало что знаю… Наш старший послал нас помочь ему…
Они с Вампиром прорабатывали, кем могли быть помощники Безрукого, и пришли к выводу, что они, скорей всего, бандиты. Этой версии и решили держаться.
– Кому «ему»?
– Он назвался Азатом и обещал хорошо заплатить, – продолжил Сосо. – Только денег мы так и не получили. Арчил улетел в пропасть, потом мы нарвались на пограничников, началась стрельба… Я еле смог убежать, а что дальше? Назад мне одному было не дойти, а здесь я ни дорог не знаю, ни людей… А чабан сказал, пограничники меня ищут…
– Это правда, – кивнул Оловянный.
– Если Азат твой друг, так может, ты поможешь мне вернуться домой? А если еще заплатишь, то я всем расскажу, как держат слово друзья Азата!
– Думаю, заплатим, как положено, – двусмысленно сказал Оловянный. – А пока давай поужинаем да ляжем спать.
Абрикос оторвался от перил и шагнул вперед.
– Если я тебе не нужен, Руслан, то смотаюсь в одно место…
– Что, и есть не будешь? – удивился Оловянный.
– Потом поем!
Амир усмехнулся:
– Отказаться от еды ты можешь только из-за бабы! Ну ладно, иди!
Абрикос радостно скатился со ступенек и выскочил за калитку.
* * *
Зарема ложилась рано и спала крепко. Она не слышала, как клинок ножа протиснулся в щель входной двери и сбросил крючок, не слышала осторожных шагов, приближающихся к ее спальне. И проснулась от того, что чьи-то руки грубо стаскивали с неё белье.
