Леша посмотрел на парня, не скрывая отвращения. Все-таки показалось, что это чудовище с яйцами может стать человеком.
– Подожди, – попытался остановить его Егор. – Нельзя оставаться одному.
– Я редко остаюсь один, братец. И сегодня я снова не один. Так что за меня не беспокойся.
– Ну и мудак же ты, Григорьев, – сказала Рита. – Хотя чему я удивляюсь?
– Эй, полегче, дамочка. Не надо проблемы со своим хахалем перекладывать на плечи друзей.
– Да пошел ты, – махнула на него Рита и отвернулась к окну.
– Вот именно, – улыбнулся Никита. – Пошел я.
– Чтоб тебе яйца отстрелили на твоем пейнтболе, – проговорила Рита, когда Никита вышел из кафе.
Обычно Наташа останавливала подругу, когда та не сдерживалась в выражениях, но сейчас она молча смотрела на полировку стола. Алексей взял ее за руку. Она подняла глаза и тут же опустила, но руку из ладони Одинцова убирать не стала.
– Ну и что мы решили? – спросил Егор.
– Че, зассал, очкарик?
Тут Наташа не сдержалась.
– Ритка! Ты чего?
– А что? Он придумал это дерьмо. Значит, он виноват.
– Железный аргумент, – сказал Леша. – Перестаньте винить всех вокруг. Вы даже не знаете, что произошло на самом деле. Только официальная версия, покрытая тайнами. К тому же призраки убивают только в кино. Может, Катюха днем в метро наступила на ногу какому-нибудь депутату…
– При чем здесь депутат?
Леша пожал плечами.
– Ну да, легче поверить в призрака-убийцу, чем в то, что народный избранник спустился в метро.
– Ладно, юмористы, – сказала Маргарита и сняла очки. – Поедем ко мне, пока квартира еще в моем распоряжении.
3
Никита не был идиотом. И только поэтому не привязывался ни к кому из девушек. Даже те девицы, которые претендовали на звание постоянных, не занимали в сердце Никиты никакого места. Так легче, так спокойней, так безопасней. Он всегда вспоминал старую песню «Если у вас нету тети».
Если у вас нету тети,
То вам ее не потерять,
И если вы не живете,
То вам и не, то вам и не,
То вам и не умирать.
Нет привязанности, нет и боли расставания. Но только не тогда, когда разлучница смерть. Когда ты знаешь, что человека нет в живых, его нет ни в другом городе, ни в другой стране… ни на Марсе… от осознания этого тяжело, тем более если этот человек был тебе все-таки ближе, чем мамочки твоих подопечных. Так, значит, привязанность все-таки была? Конечно! Она же была его другом. Другом, с которым он иногда спал.
Да, он не был идиотом, но чувствовал себя последней сволочью. Ему надо было остаться с ними. Зачем? Чтобы смотреть на сопли Наташи и Риты? Хотя… неожиданно, но они держались достойно. Вот что его спугнуло. Никита боялся расчувствоваться и при них разрыдаться. Нет, на все сто он не был уверен в подобном развитии событий, но на душе было так погано, что чего-нибудь подобного исключать совсем было нельзя. Вот он и не исключал. Просто предстал перед друзьями законченным подлецом, и все. Стало ли ему легче? Нет… Нет. Нет! Остаться наедине со своими мыслями невыносимо. Как будто хуже стало. Душу рвало изнутри. Комок скорби с острыми шипами-воспоминаниями давил и ранил изнутри. Ему лучше было бы остаться там, среди своих, там, где его пожалеют. Но он не мог. Никита являлся скульптором того альфа-самца, которого он из себя создал. Этот образ, создаваемый годами, так хрупок, что, разрушив его сейчас, он не сможет восстановить его никогда. Слезы, проливаемые по подруге, могли размыть трещины в броне брутального любовника. И разлетится его кокон самца, обнажится душа того самого мальчишки, что когда-то боялся опоздать.
Кстати, об опозданиях. Он должен был подъехать к Кузьминскому парку в два. Сейчас было двенадцать сорок. Если он будет еще размышлять о жизни и смерти да напевать песни из детства родителей, то так и останется с кашей в голове. Ему нужно развеяться, и толстяк – муж… (он забыл их имена напрочь)… толстяк со своим пейнтболом как раз кстати. Никита, конечно, предпочел бы сырому лесу теплую постель, а толстяку его жену, но у каждого свой пейнтбол. От постели и обнаженки надо тоже отдыхать. Никита достал визитку и набрал номер толстяка. День обещал быть незабываемым.
4
Наташа сразу поняла, что что-то не так, когда только припарковалась во дворе дома, в котором жила Полякова. Машина Михаила стояла задом к подъезду, преграждая путь пешеходам.
«Так же можно и поцарапать машину, пешеходы жестоко могут наказать за нерадивость», – подумала Наташа и припарковалась на свободное место напротив оборзевшего автолюбителя.
– Этот мудак здесь, – декларировала Рита.
– Вижу, – кивнула Наташа и заглушила двигатель.
– Кто? Никитка? – обрадовался Егор.
– Твой Никитка еще тот мудак, но это другой. – Рита невесело улыбнулась и вышла из машины.
Наташа тоже собиралась выйти, но Леша взял ее за плечо.
– Может, нам лучше не влезать? Поехали лучше ко мне на дачу…
– Мы не можем бросить ее одну. Давай подождем. Если она захочет остаться с ним, тогда ладно. А если…
– Я понял, – перебил ее Леша и вышел из машины.
Егор нехотя последовал за ними. Рита выматерилась и, пнув машину по колесу, протиснулась к подъезду. Наташа с Лешей переглянулись и улыбнулись друг другу. У двери квартиры им стало еще веселее.
Рита готова была броситься на своего возлюбленного… бывшего возлюбленного, но у двери ее квартиры (черт, похоже, и квартира стала бывшей) стоял мужчина не первой свежести в синей рабочей куртке под стать хозяину. Ритка дернула его за рукав.
– Что это ты здесь?!
Несвойственная для Риты речь не удивила только мужчину.
– Замки меняю, – просто ответил он. Посмотрел на них и снова приступил к своему занятию.
– Эй, козел! – крикнула Рита.
Наташа опешила.
– Ритка, ты чего?
Наташа думала, что Рита обращается к мастеру.
– Ты что, меня выгоняешь?! – взвизгнула Ритка.
Из квартиры показалось пухлое лицо с молодецким румянцем на щеках. Наташа ни разу не видела Уварова, но догадалась, что это он.
– Нам надо сделать паузу, – произнес он.
– Да ладно?! – взмахнула руками Рита. – Может, лучше отмотаем назад?! И ты не будешь совать свою кочерыжку в подчиненных?!
– Что ты раскричалась? Зайди в квартиру, поговорим…
– Что я раскричалась?! Ты, мурло, спрашиваешь, что я раскричалась?! Ты меня выставляешь на улицу в холод! Беременную, – поспешно добавила она.
Наступила такая тишина, Наташе даже показалось, что она услышала биение сердца Риты. Слесарь прокашлялся и снова приступил к замене замка.
