– Руська, ну что, я поеду? – Виктор Сергеевич под ошарашенным взглядом нашей воспитательницы поцеловал меня в висок, сжал мне руку, погладил по спине, сел в машину, потом снова выглянул. – Слушай, ты никакие ваши правила не нарушила? Не надо тебе справку написать, что ты… – он весело подмигнул мне, – танец репетировала в школе?
Я покачала головой:
– Нет, Виктор Сергеевич, спасибо.
– Брусникина…
Виктор Сергеевич опять вышел из машины, быстро подошел ко мне.
– Я тебе еще сегодня напишу. Не выключай телефон, хорошо? Ты ВКонтакте есть?
– Есть.
– Тогда все. Жди. И на завтра мы договорились, да?
Пара подошла совсем близко и остановилась неподалеку.
– И еще. Пожалуйста, ты девочка ответственная…
– Я никому не скажу, что с вами целовалась, – ответила я.
– Да говори на здоровье! – удивился Виктор Сергеевич. – Пусть завидуют. Я не про то… Ладно… я хотел сказать… когда никого нет, зови меня без отчества, ладно? И на ты. А то вообще бред какой-то получается. Целовались-целовались, а все зря.
– Хорошо, Виктор Сергеевич. Спасибо.
– За что? – подозрительно спросил Виктор Сергеевич.
– За танец.
– А!
Он засмеялся, подмигнул мне и уехал, чем-то страшно довольный. Я не поняла чем, но это все равно лучше, чем когда он начал взрываться в танцевальном зале.
– Руся? – незнакомая женщина в светло-серой мягкой куртке, приятная, довольно высокая и стройная, направилась ко мне. – Наконец-то. А то мы уже заждались тебя. Все волновались, потеряли тебя.
– Меня?
Мальчик стоял чуть поодаль. В темноте я не видела его лица.
– Руся, я Анна Михайловна.
Анна Михайловна, мой шеф!
– Ой…
– Я звонила тебе, звонила, но отвечал какой-то очень странный человек…
– Я… потеряла телефон, – кратко ответила я. – Здравствуйте, Анна Михайловна. Я… Я не думала, что вы такая.
Она подошла и не очень ловко обняла меня.
– А я как раз думала, что ты такая… Только не знала, что ты такая красивая. Это… кто? – она кивнула в сторону дороги, по которой только что уехал Виктор Сергеевич.
– Мой учитель по танцам. У нас скоро конкурс, мы репетировали полдня.
– А! – коротко ответила Анна Михайловна. – Хороший человек?
– Думаю, да, – честно ответила я. – Учитель хороший, его все любят.
– Обычно дети так говорят, когда не хотят ничего говорить о своем учителе.
– Да нет, правда.
– Ладно. Я, знаешь, волновалась, даже звонила в детский дом, тебе не говорила директор?
– Нет, у нас нет директора сейчас, только и.о.
– Так она ничего тебе не говорила?
– Нет.
– Странно. А мне она сказала, что с тобой что-то происходит, но что, она вдаваться не стала. Я написала тебе письмо, ты его скоро получишь. И все же решила поехать. Мы очень долго ехали, а приехали, тебя нет.
– Извините, – только и смогла сказать я.
К нам подошел ее сын, я так поняла, что это он. Ведь она писала мне, что хотела бы в воспитательных целях привезти его к нам в детский дом, чтобы он увидел, как живут дети, у которых или нет родителей, или с ними большие проблемы. Я это почему-то очень хорошо запомнила, наверно, это меня тогда резануло.
– Андрей… – Анна Михайловна приобняла сына. – Познакомься, вот Руся, моя подшефная.
– Привет, – сказал мальчик, сделав шаг ко мне, Анне Михайловне пришлось отпустить руку с его плеча.
– Привет, – сказала я.
И все. Упало небо. Несколько мгновений я ничего не видела и не слышала. Я смотрела в глаза человека, в которых был весь мир. Не было ничего больше. Обрушилось, оглушило, ослепило. Смыло все потопом. Я не знаю, сколько прошло времени.
– Да? – вдруг донеслось до меня. – Да?
Я кивнула, просто так, на всякий случай, вдруг это спрашивали у меня.
– Хорошо, – откуда-то издалека сказал женский голос. Это, кажется, Анна Михайловна, мой шеф. Она спрашивала меня: – Ты хорошо себя чувствуешь? Ты здорова?
– Да, – кивнула я. – Извините, я просто устала. У меня была тренировка.
– Ты разве занимаешься спортом?
Постепенно возвращались все звуки. Где-то громко кричала тетя Таня, ей что-то отвечали мальчишеские голоса. Кажется, это Веселухин. Да нет же, он ушел в город. Вернулся?
– Руся, – Анна Михайловна обошла меня кругом и остановилась передо мной. – Ты здорова?
– Да, – ответила я пересохшими губами.
– Андрюша… – Анна Михайловна нервно оглянулась и увидела, что ее сын стоит молча и смотрит на меня.
Я знаю, что так не бывает. Чтобы полюбить человека, нужно его узнать. Но кто сказал, что мы узнаём человека, разговаривая с ним или видя его изо дня в день? Может быть, у нас внутри есть какой-то другой, таинственный прибор, который как будто считывает сигналы, невидимые, неслышимые, но точно существующие в природе? Как часто говорят: «Я от него совершенно не ожидала, он оказался другим…» Люди живут и думают, что они друг друга знают, а на самом деле не знают. Потому что не знают главного, а знание это приходит каким-то другим путем.
– Андрюша! Что ты как остолбенел?
– Я… Да… – Мальчик прокашлялся. – Прости, мам. Что-то я… Я тоже устал.
– Отчего? – усмехнулась Анна Михайловна. – Ладно. Руся, ты прости нас, действительно, мы уже столько тебя ждем, не знали, где тебя искать.
– Я была в школе, – пожала я плечами. – Странно, могли позвонить в школу…
Хотя я же никому не сказала, что ушла. На рисование в субботу я не всегда хожу, да никто и не следит из девчонок, где кто. Где кто хочет, там и есть. А воспитателю главное, чтобы плохого ничего не происходило и к ночи все собирались.
Я уже пришла в себя. У меня горело лицо, стучало сердце. Андрей, сын Анны Михайловны, был как будто на кого-то похож. Кого я давно знала, но забыла. И очень хотела вспомнить, снова увидеть. Я точно его знала раньше. Когда? В какой-то другой жизни? Но у меня не было другой жизни. Я же не буддист, я не верю, что живу в перерождениях. Я точно его раньше не видела.
– Руся… – теребила меня Анна Михайловна. – Я понимаю, что ты устала. Но пойдем куда-нибудь сядем, решим, как нам быть, где ночевать. Я-то думала, мы с тобой пообщаемся и уедем. А куда нам теперь деваться? Переночевать в городе в гостинице? А я ночью и не доеду до города, там такая дорога…
– И гостиницы, наверно, нет, – неуверенно сказала я.
– Тогда что? Здесь мы сможем как-то переночевать?
