— Интересно, он зомби станет?
Ждать и проверять не намерен.
— Может, цепом приласкать на всякий случай?
А кровь, ее запах на оружии?
— Не подумал.
И вообще почему я тебе должен объяснять? Это ты моя шиза, а не наоборот. Что увидишь, подсказывай, в остальное не лезь. Придурок. Нет, уже началось: сам с собой ругаюсь. Все, больше не повторится. Шиза или нет, пусть знает свое место.
— Не психуй, понятно — с живыми одно, а с мертвыми другое, но все равно не психуй.
Вдох. Выдох.
Интересно: этот «Я» — это же я сам, может, действительно я так сам себя успокаиваю или по-разному оцениваю ситуацию и различные варианты действия? Ведь он проявляется, когда я не в своей тарелке. И никакая это не шиза, а ответ моей головки на стрессовую ситуацию. Черт с ним, пока оставим — психоаналитика здесь найти сложно.
Я осторожно подхожу к громадной двери храма. Все-таки хорошие сапоги дал Матвей: иду почти бесшумно. Прислушиваюсь. Скелетонов выдает шум. Жду. Ничего не слышу, — рискну. Проскальзываю внутрь. Осмотр. Никого. Скелетоны почти не слышат, неплохо видят, чувствуют вибрацию. Влево иду осторожно: пятка — носок, пятка — носок. Стоп. Шум. Прячусь за колонну. Шум, не показалось. А если смертник был не один? Там люди или нет? Плевать, жду. Вновь шум. Прислушаться. Хорошо, что в шлеме есть отверстия напротив ушей. Тихо. Жду. Шум — вновь прислушаться. Голоса. Люди. Жду. Шаги. Идут ко мне. Встреча не нужна — ни с идиотом, ни с подлецом. Осторожно за колонну… Шаги с другого конца. Трое. Жду.
— Рув, я все проверил: никого нет.
— Точно?
— Жизнью клянусь.
— Смотри, Лор, жизнь одна.
Молчание. Шаги.
— Хорошо, Лор, я пойду, через два часа вернусь, жди и еще раз осмотри здесь все. Проводи меня.
Шаги удаляются в сторону выхода.
Подождав, ухожу и я. Вот разбитая статуя. Широченная лестница вниз. Прислушаться. Спускаюсь. Я на Второй улице. Ухожу с пятна света в темноту. Темно, слабый свет проникает только через лестничный проем. Идиот, а эликсир ночного зрения? Называя себя разными нехорошими словами, торопливо выпиваю зелье. Так, а теперь можно немного расслабиться, насколько это здесь возможно, и подумать. Трое наверху совершенно не похожи на смертников — подвигов совершать не лезут, сокровища не ищут. Но что-то им здесь нужно. Плевать, у них свои дела, а у меня свои, не будем друг другу мешать. Тем более что у меня есть смутное чувство об их причастности к смерти того организма в местном винограднике. Глаза стали привыкать к скудному свету, пора искать себе логово. Далеко от дороги не уходить, но и близко не сидеть.
Пробравшись метров на сто вдоль дороги, я свернул в переулок налево и бодро начал по нему продвигаться со скоростью улитки. А вот эта халупа, вырубленная из камня и находящаяся в глубине квартала, мне подходит. Рваные тряпки, гнилые деревянные обломки, ржавый меч. Состояние средней захламленности. Ну что ж, буду ночевать здесь. Я сел около стены и попытался успокоить сердце. Отсчет пошел, и мне надо просидеть здесь три часа. Вполне реально. По словам Матвея, плотность тварей на единицу измерения здесь невелика. Единственная опасность, она же основная, — это шумная заваруха, на звуки которой радостно поспешат твари со всего уровня. Значит, буду белым и пушистым зайкой. Излишним любопытством я никогда не страдал и проявлять его в погани не собираюсь. Погань. Вспомнив вид бывшего храма снаружи, я содрогнулся. Все попытки земных режиссеров показать на экране что-то подобное — жалкие потуги детишек из младшей ясельной группы.
Так, у меня появилось свободное время. Впервые за два дня я никуда не спешу. Значит, потратим его с пользой. Можно оценить все со мной произошедшее в Белгоре. Я очень сильно сомневаюсь, что с кем-то здесь из новичков происходило подобное. Прелестные волчицы, драк, послуживший причиной драки в кабаке, амулет ученика, поединок — все это произошло за вчерашние день и ночь. Сегодняшнее принятие решения о посещении погани, как последствие дуэли, судорожный подбор амуниции — и вот я здесь. Матвей откровенно сказал, что мои шансы, мягко говоря, невелики. Даже опытных бойцов этого мира, магов и воинов, месяц натаскивают на погань, вдалбливают необходимые знания, а если успеют, и умение, — и отправляют на своеобразный тест-драйв: выживет или нет, — а только потом начинают серьезно и вдумчиво готовить из него охотника. Такое впечатление, что кто-то наверху подбрасывает мне одну за другой ситуации, раз за разом повышая уровень сложности, а потом с интересом наблюдает за происходящим. Не дает перевести дыхание. Если так, то он большая сволочь. Но каждый раз этот добряк оставлял мне шанс повернуть ситуацию в свою пользу — незнанием местных правил, привычкой просчитать возможный конфликт заранее, чтобы попытаться его избежать, увидеть возможность в поединке с самоуверенным типом.
Что может мне помочь сейчас? Матвей уверен, что встречи с тварями мне не избежать. Прощание у ворот просто вопит об этом. Интеллект отпадает. Твари разговоров почему-то не любят. Воин в местном понимании из меня никакой. Какие у меня есть козыри, не относящиеся к умению владеть оружием? Знания? — полный ноль. Физическая сила? — сомневаюсь: местные не слабаки. Ловкость и гибкость, привитые в детстве, скорее всего. И главный козырь: умение отстраниться от происходящего с сохранением полного контроля над телом и окружающим пространством. Вспоминая капитана, я усмехнулся. Как он нас гонял, как вбивал в головы умение не думать в скоротечных схватках на ограниченном пространстве, а действовать на рефлексах. И чем это обернулась для меня на гражданке? Когда я восстановился в секции, тренер, желая проверить форму своего лучшего в прошлом ученика после двухлетнего перерыва, поставил меня против одного парня-погодка, в отличие от меня откосившего от армии. То, что он вытворял на разминке, впечатляло: прям Джеки Чан славянского разлива. Я заранее готовился получить людей, но вышло не так. Когда он приземлился после очередного впечатляющего пируэта, я, работая на автомате, подбил ему ногу и отправил кулаком отдыхать на пол. Возмущенные глаза тренера, громкий вопль пострадавшего: «Это не по правилам!»
После этого на тренировках стало еще хуже. Я старался контролировать себя, работать в рамках правил — и получал люлей регулярно. Наконец, возмущенный моим поведением тренер со словами «это не лечится, но попытаться стоит» отвел меня к своему знакомому мозгоправу. Психовед оказался фанатом единоборств, познакомившимся с учителем на каком-то семинаре. После очень плотного полугодового общения с ним я научился отстраняться от происходящего и, задав себе параметры боя, создав модель поведения, думал о всякой хрени, с любопытством наблюдая за происходящим, иногда внося в модель изменения. Для упрощения я разбил виды схватки на две — спортивную и без правил. Мозговед, оказавшийся классным специалистом, вдобавок обучил меня контролю агрессии и способам избегания конфликта. Благодаря этому мне удавалось уходить от большинства неприятностей, а режим боя без правил, кроме спаррингов с тренером, использовал всего один раз в своей жизни.
