– Поначалу я так и думал, но…
– Что но?
– Начав сопоставлять факты, которые нам были известны ранее, пришел к выводу, что все если и не так, то близко к правде. Или ты можешь еще каким способом объяснить грандиозный провал агентуры Абвера в Советском Союзе и странные успехи адмирала в Великобритании?
– Нет, – с легким раздражением ответил Гальдер. – Эти факты уже давно много кого наводят на определенные мысли. Однако он приносил пользу Рейху.
– Какую же? – усмехнулся Гудериан. – Помогал ему получше закрепить петлю на своей шее? Ведь если он знал о происходящих в Союзе событиях, то почему умышленно искажал информацию? Кому это было выгодно? Ни тебе, ни мне, ни какому иному немцу. А этот странный поступок русских, которые зачем-то выселили практически все население с прифронтовой полосы. Они поступили так, будто знали, что ждет этих людей.
– Да, согласен, – кивнул Гальдер. – Все чрезвычайно странно. Но я уже поплатился за попытку донести ситуацию до Гитлера. А последнее время он вообще ничего не желает слушать. Будто с ума сошел.
– И какие выводы? – повел бровью Гудериан. – Кстати, кто нам мог подбросить эти сведения? Ведь знал, кому их передавать…
– Понимаешь, – после минутной паузы попытался ответить Гальдер, – если допустить, что данные сведения не подлог, хотя бы частично, то кому будет выгодно передавать их нам? Вы с Деницем на хорошем счету, но на общую ситуацию в целом не влияете. Я временно отошел от дел из-за разлада с Гитлером на том совещании. Кроме того, те, кто передал тебе этот пакет документов, должны были знать о том, что ты пойдешь с ним ко мне, а не, скажем, к Кейтелю. Все это очень странно… – сказал Гальдер и снова ушел в задумчивость, молчаливо разглядывая разваленные на столе бумаги и фотокарточки. Вдруг он замер и аккуратно вытащил фото подводной лодки. – Тебе не кажется, что она немного не вписывается в общую картину?
– Подводная лодка? – Гудериан взял из руки Гальдера фотокарточку и задумчиво на нее посмотрел. – Действительно, очень странно.
– Еще интереснее другое… посмотри на обороте.
– Мюнхен? – Брови Гудериана от удивления поползли вверх, и спустя несколько секунд на лице появилась улыбка. – Мне кажется, что я знаю человека, передавшего или санкционировавшего передачу этих сведений…
Спустя сутки. Москва. Лубянка
Старший майор государственной безопасности стоял в тишине перед столом с Лаврентием Берией. Нарком смотрел на небольшой листок бумаги с небольшой радиограммой, полученной от берлинской агентуры, и думал.
«Джинн убежал из бутылки. Хулиганит».
– Когда ее получили? – Спросил Берия после секунд тридцати тишины.
– Пятнадцать минут назад. Расшифровали и сразу к вам.
– Хорошо, – кивнул он старшему майору. – Можете идти.
Глава 3
5 января 1942 года. Лондон. Кабинет премьер-министра Великобритании
– Вы уверены? – спросил Уинстон после нескольких минут молчания.
– Полностью. Отслеживая финансовую активность в Латинской Америке, мы заметили странные транши. Нас сильно насторожила сама идея – кому сейчас вообще могло это понадобиться кроме тех, кто желал подготовить себе тылы. Задействовали нашу агентуру и совершенно случайно наткнулись на озвученные следы.
– Вы полагаете, что адмирал жив?
– Это вероятно. По крайней мере, мы полагаем, что он либо снова скрылся, заметив слежку, либо был захвачен.
– Захвачен? Вы полагаете, что это был захват?
– Да. Вполне. Хотя, конечно, версия ограбления тоже вполне вероятна. Есть основания полагать, что на загородной вилле, где проживал адмирал после бегства из Германии, хранилась довольно крупная сумма в наличности и различных ценностях.
– Странно. Если честно, версия с ограблением мне не очень нравится. Какой смысл в этом случае забирать адмирала?
– Ничего странного. Если они знали, кто перед ними, то захват позволяет получить еще средства. Ведь адмирал, по всей видимости, готовился заранее к бегству. Наши аналитики считают, что привлекшие наше внимание транши говорят в пользу этой версии.
– Значит, адмирал жив, – тихо произнес Черчилль. – В том особняке нашли какие-либо документы?
– Нет. Все было чисто. Хотя разгром там творился знатный – все перевернуто вверх дном. Полагаю, что если там какие документы и были, то их забрали с собой грабители. Ведь их можно продать заинтересованным лицам.
– Пока они не всплывали?
– Нет, но не думаю, что их предложат нам.
– Почему? – удивился Черчилль.
– Теоретически мы можем отследить канал поставки и выйти на похитителей. Полагаю, они уже в курсе, что мы будем заинтересованы в полной зачистке всех свидетелей. А это, как вы понимаете, их вряд ли устроит.
– Тогда кому?
– А кому они нужны? – улыбнулся Иден. – Рейху сейчас не до этого. Штаты, я полагаю, и так в курсе. Остаются только Япония с Союзом. Но им эта информация мало что даст. Тем более что мы вполне можем сделать хорошую мину при плохой игре.
– Думаете, это сойдет нам с рук? – со скепсисом переспросил премьер-министр.
– Более чем, – кивнул Энтони Иден. – Разве что самого Канариса продадут. Но это маловероятно, так как если он случайно окажется на свободе, то сможет попробовать отомстить своим обидчикам. Оно им совсем не нужно.
– Все равно выглядит это все чрезвычайно плохо, – скривился Черчилль. – Если в Рейхе станет известно о том, что адмирал специально стравливал русских с немцами в интересах туманного Альбиона, то последствия нам будет предсказать очень сложно.
– Почему сложно? – удивился Иден. – Геббельс, безусловно, сможет эту информацию подать как «ложь жидокомиссаров». – Кроме того, с нами снова связался официальный Берлин и мы потихоньку налаживаем контакт. Полагаю, после весеннего наступления мы сможем заключить мир с немцами и начать формировать общеевропейскую коалицию.
– Ваши бы слова да богу в уши, – покачал головой Черчилль.
– А что нам помешает?
– То же самое, что и раньше, – русские. В Рейхе зреет недовольство фюрером. Уже сейчас. Особенно это ярко видно в Вермахте, который сильно деморализован. Черт его знает, все может получиться. От его величества случая мы не застрахованы. Кроме того, нельзя забывать о русской разведке. Сейчас она далеко не такая слабая, как еще пять лет назад.
– Да… – покивал Иден, – кто бы мог подумать в начале тридцатых о том, что РОВС
[11]
так горячо поддержит Москву.
– И не только они. В общем, меня пугает эта ситуация.
