— То есть вы бывали раньше на его представлении?
— Да, на многих.
— Хутер никогда не спускался в зрительный зал. За исключением сегодняшнего вечера. И подошел он именно к вашему столику. Почему?
— Агент Харрис, полагаю, вы это выясните быстрей нас, — ответила Алиша. — Мы не заказывали персональный танец. Если вам это поможет, могу сообщить, что столик мы тоже не заказывали. Мы приехали в клуб буквально перед самым началом шоу, в надежде, что менеджер правильно нас классифицирует и отыщет достаточно приличные места. Нас проводили именно к этому столу. Я немного удивилась, потому что это лучшее место в зале. Обычно его заказывают первым, за сутки или двое. Но стол был свободен.
— То есть вы утверждаете, что никто в клубе — и тем более в труппе Хутера — не мог знать, что вы посетите именно это шоу.
— Я утверждаю, что не сообщала администрации о своих намерениях, — сказала Алиша. — Ни с кем из труппы Хутера я не знакома. Кроме того, я впервые в этом клубе.
Разумеется, мы подтвердили, что тоже ни при чем.
— Да, — вспомнила Мелви, — шоу задержали. Оно началось примерно на полчаса позже.
Последовали обычные вопросы, уточняющие общую картину. Сомневаюсь, что наши ответы сильно помогли агенту Харрис.
— Вы заметили что-нибудь необычное?
Я — заметила. Но говорить о том не собиралась. Мне показалось, что в зале, когда людей уже выводили наружу, мелькнуло знакомое лицо. Причем лицо, которому в стриптиз-клубе делать было нечего. Изабелла Баш, скромная беженка из Эльдорадо, живущая милостыней доминиканского ордена, честная католичка и девушка строгих правил. В зале она была с вызывающе гладкой прической, в маленьком черном платье, одна. Но, возможно, я обозналась. Ведь и самый опытный оперативник может ошибиться.
Нас отпустили. У входа в бюро уже ждал восьмиместный лимузин, присланный из поместья. Алиша замешкалась, и мы с Мелви хором сказали:
— Нет уж, едешь с нами!
— Уже поздно, — Алиша сомневалась. — Зачем беспокоить даже слуг, ведь мне же придется ночевать там…
— Я положу тебя в своей старой комнате, — сказала я. — Ее не нужно готовить, я собиралась там лечь вчера, да машинально пришла в детскую. Или, если хочешь, могу устроить в Детском Доме. У меня там четыре гостевые комнаты, на случай нашествия бабушек Огги.
— Кстати, Лайон сегодня ночует в Вашингтоне, — обронила Мелви. — Зачем я пойду в наш коттедж, мне там пусто и одиноко будет. Дел, я тоже лягу у тебя. Если что, готова поиграть в бабушку.
— Прекрасно. Заодно и поговорим. У Детского Дома три несомненных достоинства и один серьезный недостаток. Достоинства: во-первых, он запирается, охраняется и туда можно привести Ваську, чтобы обеспечила защиту от подслушки; во-вторых, комнат четыре, и даже если мы возьмем еще Йена, все равно останется лишняя комната на случай, если ночью прилетит Валери; в-третьих, у меня отличный индейский персонал и роскошный телохранитель, который спит очень мало и легко подежурит где угодно, хоть в холле, хоть снаружи. Недостаток один: Огги ночами буянит. Сдается мне, он будет предпочитать ночной образ жизни. Но малыш на втором этаже, а гостевые комнаты на первом, звукоизоляция отличная, так что выспитесь.
— Это не страшно, — отмахнулась Алиша.
Лимузин был снаряжен по обычному для Маккинби протоколу. Индеец-водитель и индеец-охранник, а в салоне эльф-стюард. Мы сели, нам тут же выдали пледы — после нервотрепки обычно люди мерзнут — и горячий чай.
А в Детском Доме нас ждал сюрприз: на полу в холле развалилась Василиса, а в кресле у дверей сидел Шон Ти и читал бумажную книгу.
— Обалдеть, — пробормотала Алиша. — Когда я вижу орка с книгой, мне кажется, что человечество не безнадежно.
Разумеется, к нам вышла Санта, я быстро распорядилась показать гостьям комнаты, потом тихо спросила:
— В чем дело?
— Приходила эта. — Санта тоже говорила шепотом. — Рвалась в дом. Требовала встречи с тобой. Рыдала и умоляла, твердила, что умрет, если ее не пустят и не позволят дождаться тебя. Я сказала — иди и умри, раз так, а тебя нет, и в поместье много мест, чтобы сидеть и ждать. Она еще долго ходила по саду вокруг дома. Тогда я сказала Шону Ти: возьми собаку и сделай пару кругов. Мало ли. Он умеет обращаться с твоим чудовищем. Он сходил, обошел, ничего нет. Но я сказала: оставь собаку в доме и сам сиди тут.
— Тебя что-то насторожило? Зачем такая серьезная охрана от девчонки, которую ты положишь одной левой?
— Затем, что женщина, которая крадет чужих мужей, украдет что угодно. В доме много ценностей. Ты хорошо себя ведешь, твой муж верит тебе. Она может украсть твою вещь, подбросить ее другому мужчине и сказать твоему мужу: гляди, жена изменяет тебе, вот доказательство, прогони ее, и пусть ее побьют камнями. Я такое не раз видела.
— Замки на окнах проверила? — только и спросила я.
— На первом этаже проверила. Сейчас проверю на втором.
Я вспомнила про жучки, которыми Август нашпиговал дом.
— Август, случайно, не интересовался, где я?
— Он приходил. После того, как эта ушла. Я сказала ему, что она была. А он ответил, что хотел сказать тебе: ты можешь лететь на чем хочешь, но только вместе с ним. Он улетает через два дня, и ты должна быть готова. Потому что он не Пилат и не может умыть руки, даже если ты делаешь все наперекор. Я спросила, почему он не позвонит тебе и не скажет сам, а он молча ушел.
— Спасибо, Санта.
— Что хотят твои гостьи?
— Мелви, как обычно, чай. Принеси еще индейских сластей, она их любит.
— Да-а, Монике они удаются на славу. Даже я так не умею, а я умею все.
— Я бы выпила глоток бренди, да и Алиша, мне кажется, выпьет. У нас был трудный вечер. А еще приедет Йен, он точно выпьет, и не глоток. Кстати, отправь кого-нибудь из эльфов к главным воротам, встретить его, Йен наверняка приедет на такси. И комнату ему тоже приготовь.
— Он мужчина, не лучше ли его в другом доме положить?
— Он федеральный агент, Санта. К тому же его жена — моя подруга.
— Да, ты права. Если ты положишь мужа своей подруги вне дома, она обидится, скажет, ты не уважаешь ее.
— Он женился на Нине Осси. Помнишь ее?
— О! Ему не повезло. Женщина, которая поет так сильно, — отдает себя Духам при жизни. Духи говорят ее голосом. Мужу нужно много терпения, чтобы жить с такой женой, потому что ее воля и разум тоже принадлежат Духам. Зато когда он умрет, Духи поссорятся, кому его взять, и самый сильный положит его в лучший карман — против сердца. Такой хороший человек стоит не три плохих, как все, а десять или двадцать. А если у него будет дитя от жены, которая поет, как Нина Осси, то это дитя возьмет к себе великий колдун и станет учить как колдуна. Так принято. Я приготовлю ему хорошую комнату.
