— Быстро! — взревел Август. — К выходу, там машины!
Я сорвалась с места и понеслась к флигелю. Август что-то крикнул мне вслед, но я уже не слышала. Перепрыгнула через Тана, рыбкой влетела в окно, на котором уже загорелась рама. Внутри действительно было дымно, я стянула жакет, достаточно промокший, пока мы бежали от ворот к зданию, накинула на голову. Я выглядывала в каждое окно, но ничего похожего на собачий дворик не видела. Пока не выскочила в кухню. Из нее вели двери на веранду, и оттуда доносился лай.
Сбивая жакетом пламя, я выбежала наружу. Да, собачий дворик. С трехметровым забором и калиткой, запертой на ключ. Обычный механический ключ. Я выругалась. Вольер горел. Горела крыша, горела будка внутри, горел деревянный настил. Внутри, в клубах черного дыма, метались два огромных лохматых зверя, кидались на толстые прутья решетки и кричали. Я пыталась открыть замок на двери, его заело, а собаки грызли прутья. Устрашающие зубы клацали о металл совсем рядом с моими руками, но я верила — собаки умные, они понимают, что я хочу выпустить их, они не укусят, они просто ошалели… Щеколда наконец подалась, и я, сдирая кожу на пальцах, отодвинула ее, распахнула дверь.
Собаки вырвались на свободу, едва не сбив меня с ног. Но куда им было бежать? Они не смогут перепрыгнуть забор. Калитка заперта. В дверях кухни уже гудит пламя. Двор застелен досками, так что собаки не переживут пожар, если останутся здесь. Только ломиться через дом.
Я оглянулась. В углу стояла бочка, рядом — ведро. Надеюсь, в бочке есть вода, хотя бы немного. И надо как-то объяснить испуганным собакам, чего я хочу. На каком языке с ними общается Тан? Вряд ли на федеральном. А поймут ли они мой китайский с чудовищным акцентом?
Я несколько раз позвала их. По крайней мере, они поняли, что я обращаюсь к ним. Помогая себе жестами, я уговорила их подойти к бочке. Какое счастье, воды до краев. Первое ведро я вывернула на себя. Собаки подбежали вплотную, ловя языками струйки стекавшей воды. Пить хотят… а некогда. Второе ведро я вылила на кобеля, замирая от мысли, что вот сейчас он сочтет мой поступок агрессией и кинется… Не кинулся. И сука вытерпела. Собаки отряхнулись, и я полила их снова.
— Пойдем, — звала я их, — пойдем. Я знаю, что страшно, но другого пути нет. Поверьте мне, я выведу вас, вы останетесь живы, только слушайтесь меня, и я помогу вам…
Я забыла, как их зовут. Они никогда меня не видели. Но собаки умные животные и чуткие.
В трех метрах от веранды они встали наглухо. Они скулили и вертелись, но в дом идти отказывались. И тогда я плюнула и побежала. Внутрь. Перепрыгнула через пламя, выскочила в коридор… Меня чуть не снесла мокрая черная туша. Сообразили! Поверили!
Путь во флигель, через который я входила, оказался закрыт горящими обломками. Я побежала в другую сторону. Ничего, мне нужно только окно, в котором поменьше осколков, чтобы собаки, выпрыгивая, не пропороли бы себе брюхо. Вот отличное окно, подойдет. Я устремилась к окну и споткнулась.
Я растянулась во весь рост, и тут снова грохнуло, совсем рядом с моей головой упал здоровенный каменный обломок, а в следующий миг на меня рухнула потолочная балка, больно треснув по шее. Одним краем она упала на тот самый обломок, и это мое счастье, иначе она просто раздавила бы мне шею.
Но выбраться я не могла.
Я корчилась и извивалась, но пространства под балкой хватало ровно настолько, чтобы я могла дышать. Проклятая преграда весила, наверное, центнера три, я ее даже подвинуть не могла.
Я закричала, позвала на помощь. Но мой крик потонул в гуле пламени.
Над головой послышался громкий треск, а потом оттуда посыпались твердые обломки. Один угодил точно мне по затылку.
Я потеряла сознание.
* * *
Они вертелись вокруг меня. Кусали за руки. Топтались по ногам. В лицо то и дело тыкался мокрый нос. Я с трудом открыла глаза.
Две большие мокрые собаки. Они пытались вытащить меня. Они не позволяли мне уйти в забытье. Они не бросили меня.
— Уходите, — просипела я. — Спасайтесь. Идите на улицу. Где Тан? Ищите Тана. Ищите.
Ну да, черта с два они поняли. Сука принялась лаять — шевелись, мол, нельзя умирать. Она дергала меня зубами за одежду и пинала лапами.
Кобель отошел, оглянулся. Еще отошел. Снова оглянулся. Гавкнул негромко. Сука тоже оставила меня. Правильно, ребята, не нужно погибать всем…
Я еще видела, как в оконном проеме мелькнули две лохматые тени.
Собаки ушли.
* * *
Сквозь серую муть я услышала чьи-то голоса. А может быть, я придумала их. Неважно. Я совершенно не боялась. Да, я умру. Когда-то это должно было случиться, все мы не бессмертные. Мой сын не пропадет. О нем есть кому позаботиться. Когда он подрастет, ему расскажут про меня героическую историю. Никто не скажет, что погибла я по собственной глупости. Впрочем, в огне часто гибнут даже профессиональные спасатели. Он такой, огонь-то. Ты можешь знать о пожарах все, но это не убережет тебя от случайности.
Потом я перестала чувствовать тяжесть на своей шее. И сверху упало что-то мокрое, вонючее как пастбищная овца. А потом я закачалась, и от этого меня затошнило. Ну вот, еще не хватало в агонии заблевать всю себя.
А потом я очнулась. Я лежала на земле, на мокрой, холодной и грязной земле. Сверху лил дождь, прямо мне в лицо. Под рукой было что-то волосатое. Я пошевелила пальцами. В предплечье тут же уткнулась плюшевая морда.
— …я говорил, что они умные, как люди! — звенел знакомый голос. — Они все понимают!
Я приоткрыла опухшие глаза. Под локтем лежала сука цвета красной яшмы, согревая меня. Кобель сидел чуть поодаль и внимательно следил за окружающим миром. Появился Август, присел на корточки, протер мне лицо платком. Я шевельнула губами.
— Мы искали тебя в том флигеле, через который ты вошла, — сказал Август. — Потом прибежали собаки. Совсем с другой стороны. Они лаяли и звали нас. Ты заблудилась в доме, и собаки показали, где тебя искать. Мы успели вытащить тебя из-под обломков за несколько мгновений до того, как крыша провалилась внутрь здания.
Я снова шевельнула губами — хотела поблагодарить.
— Ты угорела. Есть небольшие ожоги. Твои волосы пострадали, тебе придется нарастить новые, эти превратились в оплавленный комок. Я обрезал его. Переломов нет.
Опираясь на собачью спину, я села.
— Они, — Август показал на собак, — охраняют тебя. Проверили свою семью, все ли на месте, и пришли охранять тебя. Делла? Пожалуйста, — он понизил голос, — никогда больше не шути насчет венчания. Всякий раз после таких шуток происходит событие, от которого ты едва не погибаешь. Я скоро из-за этого стану суеверным.
Августа сменила Ю Линь. Она принесла какое-то питье со специфическим запахом, но почти без вкуса. Поднесла стакан к моим губами.
— Это хорошее лекарство. Наше, китайское. Оно помогает, если угоришь.
