На эльфе вспыхнула одежда, тело его изогнулось в жуткой судороге, и побелевшая Си, сорвав с плеч собственный плащ, набросила его на огонь.
– Ну, теперь-то мы атакуем?!
– Нет! – крикнул я. – Отходим, отступаем! Не ввязываемся!
Но было уже поздно.
Огромный волк вырвался из врат Асгарда, ринулся к нам, становясь с каждой секундой всё крупнее и выше. Магия пришла в полное расстройство, можно сказать, вокруг крепости Старого Хрофта воцарился настоящий Хаос. Мои подмастерья поспешно сбивали ряды, поднялись гномьи бомбарды, готовые встретить гиганта.
С этим волком бойцы Рирдаина и Друнгара уже встречались.
И тут я ощутил, что вообще не могу передать подмастерьям свою волю. Не могу отдать приказ отступить – небывалое бессилие вдруг навалилось давящей тяжестью, когда я не мог даже раскрыть рот, крикнуть, предупредить…
Нельзя, нельзя, надо отходить, немедля!
– Си! Нет! Уходим!.. – прохрипел я.
Она обернулась, настоящая богиня войны, Прекрасная Дама, которой поклонялся целый рыцарский орден.
– Я сказала, Хедин – если ты не желаешь себя защищать, я сделаю это сама!
– Нет, Си, ты что, не чувствуешь?! Магия сошла с ума, заклятия не действуют!
– Неправда! Действуют, хоть и не так, как должны! Но ничего, ничего…
Громадный волк растянулся в прыжке, и его встретило сразу множество огнешаров. Шерсть вспыхнула, но сразу же и погасла – из-за стен Асгарда вырвался словно длинный невидимый язык, выплеснувшийся из новорождённого источника.
– Си! Отступаем! Умоляю тебя!
Это подействовало.
План мой летел в бездну. Одна из важнейших его частей оставалась полностью не исполненной – та, что касалась Сигрлинн.
Гномы Кольчужной Горы меж тем добрались до моих подмастерьев, и те ударили в ответ – как могли и как умели.
Яростные вспышки расшвыривали дружину О́дина, рвали её ряды, длинные стрелы эльфов Рирдаина разили без промаха – они умели обходиться, если надо, и вовсе без магии.
Следом за волком-исполином из ворот Асгарда выбежал рыжеволосый богатырь Тор, высоко вскинув свой молот. За ним торопился десяток воинственного вида дев в роскошных серебристых доспехах, а ещё дальше – другие асы.
Кровь пролилась; а я ничего не мог сделать.
– Аэтерос?! – Рирдаин оказался рядом, замер было, а потом решительно подхватил меня под руку. И вовремя, потому что слабость и дурнота валили с ног.
– Спокойно, – вырвался у меня хрип. – Отходим. Все… отходим. Сейчас… открою… дорогу…
И я её открыл. За спинами подмастерьев один за другим вспыхнули высокие арки порталов. Нехотя, огрызаясь, воины Рирдаина и Друнгара выходили из боя.
Воинство Старого Хрофта торжествующе взвыло.
Сигрлинн, казалось, сейчас прожжёт меня взглядом.
Поддерживаемый эльфом, я последним шагнул в портал.
Мы отступали, мы бежали. Но иначе было нельзя.
Четвёртый источник. Асгард Возрождённый. Старый Хрофт, ставший… кем?
И клетка Неназываемого, с которой неведомо что.
И Дальние, которых я рассчитывал накрыть всех, разом, чтобы потом, пройдя открытою тропой, покончить с их вторжением окончательно.
– Аэтерос?
– Всё будет хорошо, Рирдаин, – выдавил я из себя.
Рядом несли жестоко обожжённого Арриса, вновь впавшего в забытьё.
И лишь когда перед нами раскрылось Обетованное, я вдруг осознал, что больше не вижу белого платья Си.
Она исчезла, не попрощавшись.
Всё, что я смог сделать, – это закрыть на миг глаза и выругаться про себя самыми чёрными словами, какие только смог вспомнить на всех ведомых языках.
Асгард возрождён. Война за Упорядоченное стала всеобщей.
И Сигрлинн, моя Сигрлинн, оставила меня.
Эпилог
– Эх, доля моя горемычная, – привычно уже простонал вампир Ан-Авагар, загоняя к чёрному провалу очередную вереницу душ. – И за что ж мне оно такое выпало!
Стенать и жаловаться недостойно истинного вампира, но сейчас Ан-Авагару было не до того.
Он устал, жутко устал. Каждое движение вызывало боль, словно и не суставы у него, а еле-еле сцепленные друг с другом кости, обсыпанные песком.
Он кое-как приноровился водить души в Хель, как повелел великий Хедин. Кое-как приспособил заклятия, обратные тем, что разупокаивали погосты, кое-как научился сбивать неприкаянные призраки в подобие овечьей отары и, как отару же, гнать их вперёд. И да, спасибо жуткому воину Яргохору, явно вышедшему из какого-то подземного царства, – подсказал, подучил. Вампир сперва было решил, что его труды окончены, но Яргохор лишь воззрился на выкормыша Эйвилль сквозь залитую тьмой смотровую прорезь шлема, и вампир тотчас осёкся.
Сам Яргохор, невесть откуда взявшийся и невесть кем посланный, лишь бросил, что, дескать, он пройдёт в Хель и вернётся обратно. Ему, мол, надо там кое-что увидеть и узнать.
Ну, пусть его. Участь самого Ан-Авагара от этого легче не стала. Разве что самую малость, Яргохор всё-таки помог, не приходилось теперь гоняться за ускользающими, словно рыбы из порвавшегося невода, душами.
Что сказала бы Клара Хюммель, увидав меня за таким занятием?
Ах, да пусть говорила бы, что угодно, лишь бы говорила.
Вампир тяжело вздохнул в очередной раз, взмахом руки приказывая душам следовать дальше. Плечи его сгибались, словно он волок на себе здоровенный мешок с песком.
Клара, Клара… где ты теперь? И когда же великий Хедин снимет с меня эту тягость?
* * *
Тот, кого звали Яргохором, а ещё раньше – Ястиром, молча стоял перед пустым троном. Когда-то давным-давно здесь восседала страшная великанша Хель, правительница этого царства мёртвых. Трон пустовал уже невесть сколько веков; с дня Боргильдовой Битвы это место не имело правителя.
Яргохор стоял долго, молча взирая на постамент. Мрачные своды нависали над головой, где-то невдалеке сонмище душ влачилось по бесплодным пажитям страны усопших, не в силах покинуть их и отправиться к Демогоргону, великому и страшному.
Закованные в латные перчатки руки медленно поднялись, сняли высокий шлем.
Вместо лица у Яргохора вновь оказалось сплошное чёрное пятно, без глаз, носа или рта, вообще без каких-либо черт.
Серый меч поднялся и рухнул, вонзившись прямо в камень у подножия трона. Бывший Водитель Мёртвых медленно уселся на трон, так же медленно положил обе руки на подлокотники.
– Отныне, – услыхали своды, – се – моё!
И после паузы:
– До срока. Когда мы вернёмся.
