– Полагаю, что амулеты Террота, а точнее, солдаты с ними, сейчас есть не только у меня, а, например, у Миэльса или Фегрида. Это связано с дезертирством, а также с прямым подкупом со стороны заинтересованных лиц. Так что обвинять меня в покушении бессмысленно.
– Но, твое величество, можно ли представить доказательства?
– Можно. Но разве в этом будет смысл? Если я их представлю, Томол и Кмант объявят о мире?
– Думаю, что нет, твое величество, – ответил уру Бурен.
– Тогда и говорить больше не о чем. Собирайтесь, господа, и отправляйтесь к своим государям. Жду вас в следующий раз с капитуляцией и большими территориальными уступками.
Послы вновь переглянулись, замялись, но больше ни о чем спрашивать не решились.
– Если есть вопросы, задавайте, – подбодрил их король. – Когда еще придется нам беседовать.
– Твое величество ожидает победы? – осторожно поинтересовался посол Томола.
– Конечно, – ответил Михаил. – Кто же ее не ожидает? Без надежды на победу в войну вступать вообще не нужно. Хотя мы с принцессой Анелией просто уверены в ней. Не так ли, твое высочество?
Анелия слегка улыбнулась послам. Пожалуй, за свою жизнь король Ранига встречал мало улыбок, подобных этой по многозначительности. В ней была потрясающая смесь высокомерия, презрения, иронии, иллюзии учтивости, угрозы и много еще всего.
– Его величество прав, – мягко произнесла она, разглядывая послов с высоты ступенек трона, как кошка, смотрящая на мышей. – Думаю, что мы точно победим Кмант и Томол… Особенно Томол.
Томол соседствовал с королевством эльфов и наряду с Фегридом приложил значительные усилия для его разгрома.
Ицук покраснел еще больше.
– Твое величество, твое высочество, – сказал он, – разрешите откланяться.
– Конечно. Передайте их величествам мои лучшие пожелания в их начинании.
После визита послов у Михаила наступило чувство какого-то облегчения. Так часто бывает: ожидаешь чего-то неприятного, а потом, когда о наступлении этого события становится известно, чувствуешь себя значительно лучше. Кроме того, он был доволен поведением принцессы. Она не выказала скептицизма относительно победы Ранига, не разразилась прямыми угрозами Томолу. Ее намек или полунамек на личные счеты с этим королевством оказался весьма кстати. В планы короля не входило отпускать послов в состоянии душевного равновесия. Он знал, что какая-то доля неуверенности в исходе дела потом может перейти от послов к их владыкам.
Однако стоило с удвоенными силами заботиться о своей безопасности и о безопасности страны. Поэтому после встречи с послами король отправился не к Ферену, не к Комену и даже не к своей чудесной машине, а к великому ишибу Парету. Этот ишиб был самым «слабым звеном» в его планах. Конечно, речь не шла о том, что Парет был слаб в смысле могущества. Его сила никаких сомнений не вызывала. Просто у Михаила не хватало времени, чтобы окончательно склонить того на свою сторону.
Вообще же сотрудничество с Паретом развивалось плодотворно и сразу по трем направлениям: учебному, научному и промышленному. Парм располагал огромным количеством дворцов. Часть из них была конфискована казной. Поэтому король щедрой рукой наделил Парета, а точнее, будущую академию несколькими помещениями, среди которых оказался и дворец Раунов.
В этом трехэтажном дворце, украшенном многочисленными колоннами и барельефами, в одной из просторных комнат глава королевской Академии великий ишиб Парет встретился с королем.
Академия еще толком не начала функционировать. Производился набор учителей, осваивались здания, и, самое главное, шли дебаты вокруг устава. Устав вообще являлся новинкой в мире Горр. Потому что впервые регламентировал не только внутреннюю жизнь учреждения, но и его взаимоотношения с королем. Михаил пошел на существенные уступки. А если быть точным, сам предложил немного ограничить власть правительства. Например, никакой ученик или учитель, состоящие в Академии, не могли быть арестованы без того, чтобы поставить Академию в известность. Также ни один член Совета Академии не мог предстать перед судом до тех пор, пока это не утвердит Совет голосованием. Академии было предоставлено множество разных льгот. Тут король не скупился. Подвох был только в том, что льготы были разрозненны, плохо связаны между собой, и к тому, чтобы законно нарушить любую из них, существовало несколько «лазеек». Однако прогрессивность и полезность нововведений была налицо. Сразу же после их оглашения несколько могучих независимых ишибов, чье положение было непрочно, а также множество ишибов, стремящихся к независимости, изъявили желание вступить в Академию. Их привлекли кажущиеся гарантии от произвола королевской власти. Отметим сразу, что у многих ишибов Ранига в последнее время появились причины опасаться властей, потому что пост Верховного ишиба наконец-то начал функционировать в полную силу.
Михаил считал, что Академия будет самостоятельным органом, ему не придется тратить свое время на организацию ее работы, но при этом учреждение будет трудиться, в первую очередь, на благо короны. Парет вряд ли бы согласился с такой постановкой вопроса, но король его в подобные планы пока что не посвящал. Он очень торопился к великому ишибу, потому что не хотел, чтобы слухи о начале войны достигли его ушей. Король собирался собственноручно разыграть эту карту.
Великий ишиб сидел на низкой табуретке за столь же низким столиком. Там лежало множество свитков. Все они касались проекта устава. Глава Академии изучал и правил их уже который день.
– Приветствую, Парет, – ворвался король в кабинет без предупреждения.
– А, твое величество… – Улыбка на лице великого ишиба показывала, что тот доволен существующим положением вещей и визитером. – Что привело тебя ко мне?
– Прежде всего мне бы хотелось узнать – как продвигается работа над уставом? – Михаил попытался усесться на одну из низких табуреток. Сразу же выяснилось, что они не только слишком низки, но и слишком узки. Сидеть было в высшей мере неприятно.
– Признаться, не ожидал, что это будет так тяжело, – вздохнул Парет. – Приходится думать над каждым словом.
– Полагаю, что дело того стоит. – По лицу короля скользнула тонкая улыбка. Он составлял черновик устава собственноручно.
– Сразу хотел бы сказать, что распределение голосов в Совете мне не кажется правильным, – вежливо произнес ишиб, внимательно глядя на собеседника.
– Что же не так? – простодушно поинтересовался Михаил.
– В Совете двадцать голосов и восемь членов. Два голоса принадлежат мне, как главе Академии, а двенадцатью голосами обладает твое величество. Это ведь полный контроль над Советом!
– Получается, что так, – задумчиво пробормотал король. – А как бы ты хотел перераспределить голоса?
– Сократить общее количество голосов, скажем, до четырнадцати.
– Тогда у меня будет всего пять голосов.
