Наша Варвара, собрав с жильцов по тридцать копеек, отправила
Юрика на почту, чтобы на всякий случай послать пенсионерам из тридцать восьмой
квартиры телеграмму. На этом их бурная деятельность завершилась, бабки
продолжали принюхиваться, а Юрик то торчал у окна, высматривая Нинку, то
поднимался на третий этаж и тоже принюхивался. Угомонился он только часам к
одиннадцати, когда Варвара отправилась спать и я тоже, злясь на себя за то, что
так бездарно провела выходные. Кроме борща — никакой радости, а девушка я
молодая, у меня каждый день должен быть праздником, а уж выходные тем более.
* * *
Утром я провалялась в постели дольше обыкновенного. Затем
торопливо приняла душ, поела борща и побежала на работу. До нее пешком тридцать
минут, бегом пятнадцать. В результате я пришла вовремя и смогла лицезреть
длинную очередь граждан с питомцами возле моего кабинета. В понедельник всегда
так, удивляться нечего.
Рабочий день пролетел незаметно. Я немного поболтала с
Веркой, сменившей меня, и вскоре вышла из здания ветеринарной поликлиники. Вот
тут меня и поджидал сюрприз. Он был огромным, черного цвета и звался
«Сабурбан». Из него вышли трое молодых людей, тоже огромных, двое направились
ко мне, а третий, водитель, ждал возле двери. Замерев с открытым ртом при виде
этого зрелища, я вдруг вспомнила о Шляпе и повела себя совершенно неожиданно —
развернулась на пятках и бросилась бежать в сторону спортплощадки двадцать
четвертой школы, располагавшейся по соседству. Двое парней бросились за мной, а
водитель залез в машину и завел мотор. Видеть все это я не могла по причине
большой занятости, зато хорошо слышала. Слух у меня острый на редкость, а здесь
он еще больше обострился.
Я различила топот ног сзади и тяжелое дыхание, увеличила
скорость, и тут за спиной заорали:
— Стой, стой тебе говорят…
— Зачем? — спросила я, не снижая темпа.
— Да стой ты, дура.
— Сам дурак.
Я еще малость поднажала и выскочила к школе, сознавая всю
опасность данного шага. Дело в том, что до этого мгновения я бежала дворами,
где здоровущая машина проехать просто не могла, а возле школы проходила дорога,
так что мне либо придется кругами носиться по спортплощадке (но это неразумно,
потому что парней двое и численное преимущество они реализуют, взяв меня в
«клещи»), либо оказаться на проезжей части, где я не смогу избежать встречи с
«Сабурбаном». Выход один — рассчитывая на везенье, выскочить на дорогу и
задействовать первый попавшийся транспорт, то есть тот, который пожелает
остановиться на мой призыв.
Но мне повезло даже больше, чем я могла рассчитывать. Не
успела я вывернуть из-за угла, как увидела милицейскую машину, а рядом с ней
молодого человека в форме, с тоской обозревающего окрестности.
— Караул! — заорала я и бросилась к нему.
Милиционер вздрогнул и тревожно огляделся. — Помогите! — вновь
заорала я, притормозила и оглянулась, мои преследователи тоже в нерешительности
остановились, а я, воспряв духом, печатая шаг, подошла к милиционеру, ткнула
пальцем в сторону парней и сообщила:
— Они за мной гонятся от самой поликлиники.
Милиционер моргнул, посмотрел на парней, потом на меня и
поинтересовался:
— Зачем гонятся?
— Хотели в машину запихнуть, вот и она, — доложила
я с радостью, так как «Сабурбан» в этот момент как раз появился в поле нашего
зрения.
— Вы их знаете? — спросил милиционер тревожно,
косясь на притормозившую в нескольких метрах от нас машину.
— Нет, конечно, — обиделась я.
— А чего же они тогда?
— У них и спросите.
Чувствовалось, что парень пребывал в сильном затруднении. Он
сдвинул фуражку на затылок, посмотрел на машину, на ребят, пасущихся на углу,
потом опять на меня и вдруг заявил:
— А я вас знаю. Вы в ветеринарке работаете. У меня пес
лапу сломал, спаниель, он еще вату у вас свистнул. Чуть не сожрал, еле из пасти
вытащили…
Спаниелей у меня тьма-тьмущая, и все почему-то любят вату,
но огорчать парня я не решилась и радостно закивала:
— Конечно, конечно.
— Вот что, садитесь в машину, — посерьезнел
он. — Надо нам отсюда сматываться, а то пальнут, чего доброго…
Предложение показалось мне чрезвычайно дельным, мы
загрузились в машину и поспешно покинули данный переулок. В зеркало я могла
наблюдать, как мои преследователи тоже переместились в свое транспортное
средство, но ехать за нами вроде не торопились.
— Вы где живете? — спросил милиционер. Я
объяснила, и мы поехали к моему дому.
Милиционер высадил меня у подъезда, я помахала ему рукой, он
развернулся и уехал, а я подумала: может, мне не стоило возвращаться домой?
Могла бы пожить у папули… Тут я напомнила себе известное изречение «мой дом —
моя крепость» и стала подниматься на второй этаж. Дверь в квартиру оказалась не
заперта. Я вошла и тут же ойкнула, потому что кто-то весьма невежливо схватил
меня за шиворот.
— Как бы дал, — с чувством заявил молодой человек
внушительного роста и комплекции, а что самое неприятное — обладатель огромного
кулака, который он мне в настоящий момент демонстрировал.
— Не надо, — жалобно попросила я, пятясь от него
задом, точно рак.
— «Не надо», — передразнил он. — Еще бегает…
Тут я, немного сосредоточившись, смогла опознать в нем
своего недавнего преследователя. Между тем мы оказались в кухне, где я имела
возможность лицезреть еще троих молодых людей, настроенных очень решительно, а
также Юрасика и нашу бабку. Бабка сидела между газовой плитой и кухонным
столом, с кляпом во рту и со связанными полотенцем руками, из чего я заключила,
что она оказала достойное сопротивление. Она и сейчас держалась мужественно,
спина прямая, грудь вперед, а глаза так горят, что впору вызывать пожарных.
Юрасик же был тих и печален, сидел на полу возле раковины, а физиономию его
украшал синяк прямо-таки выдающихся размеров.
При моем появлении Юрасик поднял голову и тяжко вздохнул. Я
достигла центра кухни и замерла в нерешительности. Теперь парень не держал меня
за шиворот, и, что мне делать далее, было неведомо. Я бы, конечно, заорала
«караул», только вряд ли это принесет много пользы.
Переминаясь с ноги на ногу, я томилась неизвестностью, пока
молодой человек зверской наружности, сидящий на подоконнике, не спросил:
— Где Колян?
