Один из орков вдруг резко переместился в сторону, в результате чего осветилась полоса земли и Ллиана увидела, как блеснул ее собственный кинжал, валяющийся среди другого разносортного оружия. Она с сильно заколотившимся от волнения сердцем осмелилась приподнять голову над землей, чтобы получше оценить расстояние, отделяющее ее от кинжала. Затем она еле заметно пошевелила руками и ногами и поняла, что они не связаны никакими путами.
Эльфийка закрыла глаза, пощупала землю пальцами, понюхала в последний раз ее едкий запах и затем, резко вскочив, бросилась к кинжалу. Когда она схватила его и отскочила назад, орки не обратили на нее ни малейшего внимания. Увидев затем, чем они сейчас занимаются, она почувствовала, что кровь в ее жилах похолодела.
Они пытались разжечь огонь.
Монстры передавали друг другу горшки из обожженной глины, наполненные раскаленными углями или горящим маслом. К ручкам этих горшков были привязаны длинные ремешки. Спрятавшись, как могла, за зарослями крапивы, она увидела, как близко от этого места находятся ее сородичи: войско ее матери сражалось на расстоянии броска камня, оттесняя гоблинов к лесу. То есть к ней, Ллиане… Она увидела, что одни монстры запутались в колючих кустах, вторые — продолжают беспорядочно отступать, третьи — валяются на земле, пронзенные эльфийскими стрелами, четвертые — сражаются, мечутся среди кустов и зарослей крапивы, с невообразимой яростью. Они размахивали своим оружием и с воплями бросались на эльфов, которых Ллиана из-за мечущихся туда-сюда гоблинов почти не видела.
Она стала лихорадочно искать, где бы ей можно было пройти через заросли, проскользнуть под ветками кустов или хотя бы найти себе убежище, однако тут вдруг находившаяся поблизости от нее группа орков пришла в движение: каждый из них побежал занять позицию поближе к сражающимся. Ллиана молниеносно бросилась на землю, надеясь, что они ее не заметили.
Оркам и в самом деле было не до нее, потому что все были целиком и полностью заняты выполнением поставленной перед ними задачи. Взяв свои горшки за привязанные к их ручкам ремешки, они начали раскручивать их над головой, как пращу, и затем бросать эти горшки в сторону врага так, чтобы они ударялись о деревья или падали в кусты, воспламеняя их. Несмотря на то что в ложбине лежал снег и вообще было влажно, вдоль опушки начался пожар, и эльфам пришлось отступить. Ллиана, лежа на земле и сжимая ладонью свой длинный серебряный кинжал, чувствовала себя абсолютно беспомощной. Ее охватил панический страх, вызываемый у всех эльфов огнем. Она казалась самой себе ничтожной и позабытой всеми из-за этой ужасной битвы.
Она уже не могла проскользнуть к своим — уже не только потому, что перед ней находилось войско монстров, но и потому, что путь ей преградил бы огонь. Однако и оставаться здесь, в такой опасной близости от огня, ей было нельзя… А-а, пещера! В этой темной пещере она наверняка найдет место, где спрятаться.
Когда Ллиана наконец начала действовать и поднялась с земли, чтобы побежать в пещеру, она увидела, что гоблин, который не так давно оглушил ее ударом кулака, снова находится неподалеку от нее: он сидел на сильно выпирающем из земли корне бука уродливой формы и смотрел на нее с выражением глубокого отвращения. Он опустил глаза, и Ллиане показалось, что он что-то шепчет, однако затем он резко вскочил, развел руки в стороны, запрокинул голову и устрашающе зарычал. Ллиана не поняла, что означает это звериное рычание, тем более что она не видела его кривой сабли с клинком шириной в ладонь. Время для нее как будто остановилось, и она не видела сейчас ничего, кроме большой разинутой пасти. Она размахнулась и с силой метнула в гоблина свой серебряный кинжал, и тот, пронзив воздух с резким свистом, пронзил серую плоть монстра. Клинок выскочил с тыльной стороны его шеи и с силой воткнулся в ствол бука. Гоблин даже не вскрикнул. Его руки бессильно повисли, а кривая сабля упала на влажную землю, но сам он, пригвожденный кинжалом к дереву, остался стоять на ногах. Его верхняя челюсть уперлась зубами в гарду кинжала.
Не обращая больше на гоблина ни малейшего внимания, юная эльфийка побежала прямо к ближайшей пещере.
Морврин услышал шум битвы задолго до того, как добрался до долины Каленнан. Он и возглавляемая им группа эльфов, не произнеся ни слова, помчались изо всех сил: их всех охватило дурное предчувствие. Весь лес гудел от ветра тревоги, который каждый из них ощущал всей своей плотью: монстры вошли в лес; эльфы Элианда вступили с ними в бой; в лесу вспыхнул пожар.
Они выскочили из большого леса и прибыли в Каленнан в тот момент, когда его уже покидали последние отряды «зеленых эльфов», тоже направляясь бегом к месту битвы, происходившей на другом краю этой огромной равнины. Морврин, тяжело дыша и чувствуя, что сердце сжимается от дурных предчувствий, увидел на бегу множество раненых эльфов, которые лежали среди высокой травы и за которыми ухаживали знахарки и друиды «зеленых эльфов». Ни он, ни один из охотников его группы не остановился, однако они все узнали среди раненых «высоких эльфов» из Силл-Дары, а также множество ласбелинов, анорлангов с их золотыми мечами и представителей всех других кланов.
Когда они наконец достигли поля боя, открывшееся их взору зрелище вызвало у них ужас. Деревья на опушке леса были объяты пламенем. К небу поднимался густой дым. На равнине повсюду валялись безжизненные тела. В некоторых местах мертвые эльфы, павшие под ударами монстров, лежали прямо штабелями. Виднеющиеся повсюду невообразимые груды трупов орков и гоблинов свидетельствовали о том, что сражались эльфы ожесточенно. А еще Морврин и его спутники увидели, что монстры отступают, что эльфы оттесняют их к лесу и что сотни даэрденов устремляются к месту сражения.
Морврин отбросил свой лук, который в рукопашной схватке был бесполезным, выхватил из ножен кинжал и бросился к охваченному огнем лесу. Вслед за ним бросились в атаку и его сородичи. Вскоре им, однако, пришлось замедлить шаг, а затем — и вообще начать внимательно смотреть, куда они ставят ноги. На расстоянии нескольких туаз от опушки бежать стало попросту невозможно: нужно было находить себе дорогу среди валяющихся целыми грудами эльфов, орков и гоблинов — мертвых, умирающих и просто раненых, — которые покрывали собой почти всю землю. В некоторых местах груды трупов достигали в высоту двух локтей, и из таких груд ручьем текла кровь. Большинство монстров были убиты угодившими в них стрелами. На опушке леса из деревьев и кустов — тех, которые еще не сгорели, — а также из земли тоже торчало множество вонзившихся в них стрел.
Как и большинство эльфов, Морврин не имел опыта битв, в которых противники выстраиваются в боевые порядки друг напротив друга и сражаются в основном врукопашную, однако по расположению лежащих на земле тел даже самый неопытный воин смог бы понять, как именно разворачивались события на поле боя. Каким бы ни был план гоблинов, реализовать его им не удалось: эльфы сумели построить своих лучников ровными шеренгами и засыпать монстров целым градом стрел, когда эти монстры выскочили из леса. Сотни из них погибли еще до того, как смогли нанести хотя бы один удар, но, тем не менее, первые шеренги эльфов были буквально сметены монстрами. Именно в том месте, где целые шеренги эльфов предпочли умереть, но не отступить, удалось добиться перевеса в битве. Затем монстры были каким-то образом оттеснены к лесу — возможно, благодаря подоспевшим даэрденам, — и там уже их отступление превратилось в полный разгром. Огонь стал для них последним бастионом.
