Она поколебалась – как мучительны были эти мгновения! – и согласно кивнула. Проявила вежливость, но не более.
– Хорошо, – отчеканила она.
Джастин подхватил пустые стаканы и бросился к стойке. Пока барменша возилась с бутылками, Джастин смотрел на экран. В новостях показывали, конечно же, Лусиана. Он произносил речь в Сан-Франциско, расписывая величие грядущей эпохи. У Джастина давно болела голова, а красноречие Лусиана усиливало его мучения.
– Негодные политики, – пробурчал кто-то рядом. – Типам из правительства нельзя верить, попомните мое слово!
Джастин оглянулся: рядом за стойкой с бокалом вина сидел седовласый бизнесмен. Местные жители без умолку трещали о национальной безопасности и верности, поэтому Джастину доморощенные сторонники теории заговора даже импонировали.
– Вообще-то, я из таких типов. Из правительства.
Мужчина пытливо посмотрел на Джастина. Один его глаз ярко поблескивал, и, похоже, был искусственным. Но весьма качественно изготовленным – не отличить от настоящего. И костюм дорогой: ясно, что человеку некуда деньги девать. У него даже белые цветочки торчали в бутоньерке. Мужчина был одет с иголочки – и конкуренцию в забегаловке ему мог составить лишь Джастин.
– Неужто? – фыркнул бизнесмен. – И разве имеет смысл волноваться насчет того, что они нам обещают? Меня, например, по-настоящему интересует, что эта «Эпоха Х» принесет человечеству…
Хороший вопрос, отметил про себя Джастин.
– Сенатор Дарлинг полагает, что она будет просто замечательной. Он-то знает, о чем говорит.
– Безусловно, – с неприкрытым сарказмом отозвался его собеседник. – Люди вашего возраста считают себя умниками. Но можете мне поверить – у жизни всегда есть чему поучиться.
– Положим, не все люди моего возраста таковы, – парировал Джастин. – Я верю в то, что процесс поиска истины бесконечен.
Бизнесмен покосился на Мэй, которая сидела за столиком в одиночестве.
– А я бы хотел узнать побольше о ней. Она же с вами? Это ваша девушка? Или жена?
– Ни то, ни другое… сейчас она меня терпеть не может, – вздохнул Джастин.
– Какая удача. Для меня.
Бизнесмен залпом допил вино и поднялся.
– Я бы побеседовал с вашей спутницей, – изрек он.
Мужчина действительно сдержал слово и сразу же направился к Мэй. К ней обычно часто подходили – неудивительно для женщины со столь эффектной внешностью. Преторианка посмотрела на седовласого с вежливой улыбкой и даже поблагодарила, когда тот нахально вынул цветы из своей бутоньерки и закрепил их у Мэй за ухом. Потом кивнул на прощание и удалился.
Джастин вернулся за столик с полными стаканами.
– Он предлагал с ним встретиться?
– Он? – Мэй засмеялась – похоже, от былой враждебности не осталось и следа. – Нет, но он действовал очень хитро. Ни дать ни взять ты… через тридцать лет. Наговорил мне кучу комплиментов про то, что моя красота будет жить вечно в мысли и памяти и что цветы – ничтожный знак его благоговения перед ней.
И она вытащила из волос цветы, напоминающие белые звездочки.
– Приятный аромат, – добавила она.
– Стефанотис, – пробормотал Джастин, машинально справляясь со своей внутренней энциклопедией. – Происходит от греческого термина, обозначающего «корона», «венец»…
Мэй подняла бровь:
– Стефанотис? Разве не о них ты говорил в Виндзоре?
Джастин едва не выронил бокал. И принялся судорожно озираться по сторонам, пытаясь отыскать бизнесмена. Но тот уже исчез.
– Я сейчас!
Джастин кинулся к стойке и поманил к себе симпатичную девушку, разливавшую напитки. Она как раз принимала таблетку вроде аспирина – Джастин бы тоже от такой не отказался, головная боль пульсировала под черепом.
– Не подскажете, как зовут седого мужчину, который здесь только что был? Он же сканировал счет эго?
Она поколебалась, ведь, в конце концов, ее просили выдать конфиденциальную информацию, но потом простонала:
– А он его не сканировал! Я попросила его, а он спрашивал, играю ли я в шахматы, и я забыла про счет. Босс убьет меня. Он заказал наше самое дорогое вино!
Джастин быстро пошел прочь.
– Мне пора, – заявил он Мэй.
– Почему? – забеспокоилась она. – Что случилось?
Джастин вздохнул:
– Ничего особенного. Просто… в общем, девушка за стойкой скоро заканчивает смену, и… она попросила меня о встрече. Разве можно отказать даме?
И он скроил самую самодовольную и гадкую из своих улыбок.
А сейчас все чувства Мэй легко читались на ее лице. Ее взбесило то, что он пригласил ее продолжить вечер – и незамедлительно бросил ради первой попавшейся девицы.
– Не смею мешать.
Мэй поднялась из-за стола. Спину Мэй держала очень прямо и выглядела она в целом официально и чопорно.
– Благодарю за вечер. Увидимся завтра на работе.
И она вышла из бара не оглядываясь. Вокруг нее, казалось, леденел воздух.
Джастин смотрел ей вслед и чувствовал себя безумно несчастным.
«Страдать будешь потом, – отрезал Гораций. – Ты хочешь получить ответы или нет?»
Если честно, Джастин прямо-таки жаждал узнать ответы на свои вопросы. Вот он, момент истины! Он подхватил со столика цветы и выбежал вон.
Дома царила обычная обстановка – родные чем-то занимались, задавали вопросы, приставали… Джастин проигнорировал их и молча прошествовал к себе в кабинет. Захлопнул дверь, уселся в кресло и приказал экрану:
– Запустить поиск по словам «мысль и память».
Экран показал сотни ссылок – многовато для анализа. Джастин постучал пальцами по столу.
– Ограничить поиск религиозными и мифологическими контекстами.
Команда существенно сократила список. По сути, все они касались одного персонажа. Джастин кликнул на первую строку, и на экране открылась энциклопедия:
«В норвежских мифах бога Одина (в германских контекстах – Вотана) сопровождают два ворона, Хугин (Мысль) и Мунин (Память), которые дают ему советы и рассказывают о том, что происходит в мире».
Джастину стало нехорошо. Про Одина он слышал – еще бы, ведь он вместе с другими скандинавскими богами часто упоминался в сводках с территорий нордлингов: касты часто предпринимали попытки религиозного возрождения. Про Одина знал каждый служитель – это был один из самых известных богов. Джастин считал себя весьма информированным, но, похоже, он не знал самой важной детали – про птиц. Про воронов, которые сопровождали бога. Кстати, некоторые невидимые вороны, проживавшие у него в голове, вполне могли бы его просветить.
