Это мог быть кто угодно. Кто угодно. Но он полжизни точно отдал бы, лишь бы это был не Генка Савельев.
Они вернулись домой, и он три часа насиловал бедную Ольгу, умоляющую ее отпустить.
– Зачем я вам, Георгий? – прошептала она, когда он выдохся. – Отпустите меня, я вас прошу… Зачем я вам?
Он и сам уже не знал, зачем она ему?! В постели – мертвая. Для дела – бесполезная. Может, ему просто страшно было одному идти в тот старый дом, полный старых шорохов? А больше он никому довериться не мог.
Может, для того, чтобы ее подставить под подозрение в убийстве Ивана? А почему, собственно, нет? Вот если найдут его тело и сумеют доказать, что его не сожрали звери, а кто-то его убил, он Ольгу и выставит. У нее есть мотив. И еще какой! Ванька испоганил ее психику, заставив ее просидеть один на один с трупом отчима. И не просто с трупом, а с обезображенным трупом.
Она идеальная подозреваемая. И не только в этом, а и в другом. Никто не сможет оспорить того факта, что она может быть Ванькиной соучастницей. Сначала они проворачивают все эти мерзкие делишки, а потом она его убивает, избавившись от ненужного свидетеля и заодно отомстив.
Ольга заворочалась в кровати, приподняла голову, глянула на Георгия.
– Который час? – прошептала она. – Еще рано или уже поздно?
– Вечереет, – с сатанистской ухмылкой обронил Георгий, присаживаясь на край кровати. – Ты проспала почти весь день. Как себя чувствуешь? Есть хочешь?
– Нет. – Ее волосы рыжим облаком взметнулись над головой. – Я не хочу есть. Я ничего не хочу. Я хочу, чтобы вы меня отпустили… пожалуйста.
– Ну, отпущу. И куда ты пойдешь? – Его пальцы поймали ее щиколотку, сдавили, прижимая ногу к кровати. – В дом ты не вернешься.
– Не вернусь.
– С работы тебя уволили, насколько мне известно.
– Уволили?! – Глаза Оли наполнились слезами. – А за что?!
– За прогулы без уважительной причины, насколько я знаю. – Он не знал, он врал, он не был на ее работе и не наводил справки, сочтя это опасным. – И кому ты нужна, Оля Николаева? В этом городе – никому. Никому, кроме меня.
– А вам я зачем? Я же все сделала. Я показала вам, где спрятан клад, расшифровала чертежи, и… – Она зажмурилась, почувствовав его холодные пальцы, двинувшиеся от щиколотки вверх по ноге. – Не надо! Пожалуйста, не надо!
– Дура ты, девка. Тебе бы многие завидовали, узнай они, что я с тобой делаю. – Георгий спустил штаны до колен, вытряхнул из них ноги, встал коленками между ее ног. – Женщины в очередь становятся, чтобы обратить мое внимание на себя. А ты морду воротишь. Почему?
– Я не хочу вас, Георгий! – воскликнула Оля. – Не хочу! Пожалуйста, у вас же есть жена, семья. Они думают, что вы порядочный человек. Они даже не подозревают, какое вы чудовище.
Он ударил ее по щеке. Потом еще раз и еще. И снова устроил для нее постельный марафон, мало получая от этого наслаждения. Пожалуй, убивать ему больше нравится, сделал он вывод, активно двигаясь в постели. Секс перестал быть для него чем-то важным. Просто физиологическая потребность, это как в туалет сходить.
– Рыба, – проговорил он, отдышавшись. – Ты просто рыба. Холодная и пустая. Ты не способна осчастливить ни одного мужчину. Ты не нужна…
Он вдруг понял, что с ней сделает. Сегодня ночью он оставит ее в доме. Он решил туда вернуться и проверить ту самую балку, в которую сначала тыкал артритный палец старого чудака, а потом Ольгин пальчик. Он проверит ее, высверлив в ней отверстия ручной механической дрелью. И если балка – пустышка, то он на ней Ольгу и оставит. И никто и никогда не докажет, что она повесилась не сама. Никто никогда…
– Через пару часов будем ужинать, – больно шлепнул он ее по голому заду. – Пока отдохни и приведи себя в порядок. У меня к тебе сегодня на ночь будет заманчивое предложение, если ты не хочешь продолжить наши постельные игры.
– Я согласна, – тут же кивнула рыжая дура, совершенно не подозревая, что сегодняшняя ночь станет для нее последней.
Надо бы еще заставить ее написать что-то вроде предсмертного раскаяния. Тогда вообще не придется забивать себе голову, а спросит с него кто-нибудь за Ваньку или нет?
Остальные убийства его вообще не волновали. На тот момент, когда они совершались, у Георгия железное алиби. И доказать, что Ванька действовал не по собственной инициативе, тоже нельзя. Могут, конечно, могут задать вопросы, с чего это он хлопотал за Николаеву, заселяя ее в старый дом?
Так по просьбе Ивана и хлопотал. Он попросил. Докажите обратное, господа полицейские!
Все! Все следы обрывались, все. Никто ничего ему не предъявит. Только бы… только бы ему найти то, на поиски чего он потратил годы.
Кто же побывал в подвале? Кто?!
Георгий оделся и вышел из комнаты в подвале, где устроил для Ольги временное пристанище. О ее присутствии в доме никто не подозревал. В эту часть прислуге было запрещено заходить. Уборкой занимался до недавнего времени Иван. Теперь никто. Скопилось много пыли. Если сегодня ночью он избавится от Ольги, то уже завтра найдет себе нового помощника месяцев на семь-десять. Тот приберет.
Георгий отдал распоряжение приготовить сытный ужин, поскольку силы ему сегодня ночью будут нужны. Оделся в теплую непромокаемую куртку, обул высокие кроссовки и вышел на улицу – подышать.
Октябрь не удивлял. Все шло у него заведенным порядком: рано темнело, поздно рассветало. Если днем сизое небо удавалось прострелить солнечному лучу, то ближе к вечеру его снова затягивало плотной облачностью. Часто сыпал мелкий ледяной дождь. А когда дождь прекращался, температура воздуха застывала на нулевой отметке.
Сейчас тоже было холодно и сыро. Но Георгий не мерз, он предусмотрительно очень тепло оделся. Он вообще всегда все умел предусмотреть. Ошибся только однажды. Не надо было высмеивать Савельева публично. Этот мелкий толстый человечишка полон душевной гнуси. Он непременно отомстит. Думать о том, что именно Генка что-то нашел в подвале старого дома, было для Георгия слишком болезненно. Он решил не тревожить свои нервы и не думать пока об этом.
Сегодня ночью он разберется с Ольгой. Проверит старую несущую балку на наличие в ней спрятанного клада. Если клада нет, то Ольга повиснет на этой балке. Если он есть, то Ольга еще поживет.
И вот только тогда он заявится к Савельеву для переговоров.
Он решил заключить с ним мир. Предложит ему клад, если тот найдется. А взамен попросит…
Взамен попросит молчание, если Савельев что-то нашел. Пусть этот толстячок помолчит, пока Георгий не придумает, как с ним поступить.
– Георгий Георгиевич! – От дома к самой дальней дорожке, где он приостановился, стремительной походкой двигался его сторож. – К вам гости!
– Я никого не жду. – Георгий наклонил голову, глянул на сторожа с неодобрением. – Скажи, что я не могу принять.
