Макаров согласился, но все же попросил провести его к ее больничной камере и заглянул в глазок.
Оля сидела в углу койки – бледная, растрепанная – и умоляющими глазами смотрела прямо на него. Нет, конечно, она смотрела на дверь, она же не могла знать, кто за ней стоит. Просто так вышло, что, прильнув к смотровому глазку, Макаров напоролся на ее болезненный, умоляющий взгляд. Ему стало не по себе.
– Она все время так сидит? – спросил он у доктора.
– Почти.
– И все время так смотрит?
– Да, почти.
– Ужас… – пробормотал он, отходя от двери.
– Приятного мало, – согласился доктор, провожая его к выходу. – Поэтому я и попросил вас, Виталий Сергеевич, помочь ей. Девочке худо совсем. Сделайте доброе дело…
Может, вот оно, то самое дело доброе, которое способно наполнить его жизнь смыслом? – размышлял Макаров, возвращаясь на машине в отдел. Может, сумев помочь этой девушке, попавшей в сложный жизненный переплет, он поможет и себе?
Если, конечно же, она жертва, а не соучастница, тут же одернул себя сыщик.
– Тебя ждут! – Дежурный в отделе закатил глаза в изнеможении. – Группа громко говорящих женщин. Поторопись, Макаров!
Возле кабинета на скамейках расселись Зотова, напротив Настя в сопровождении двух бывших соседок. Оживленная беседа, которую прервало его появление, шла на повышенных тонах.
Он услышал лишь финал, когда женщина, сидевшая рядом с Настей, фыркнула в сторону Зотовой:
– Чего там ты себе придумала, не знаю, но Оля не могла! Она несчастная одинокая девочка, а не злодейка! Выдумала тоже!
– Добрый день, – поздоровался Макаров, подходя к двери кабинета. – Все в сборе?
– Да! – синхронно кивнули четыре женских головы.
– Готовы?
– Да! – снова дружный кивок.
– Тогда идемте к художнику. Сначала вы, – он указал на Зотову. – Потом остальные. И, как говорится, сверим показания.
Портреты получились идентичными. Просто как под копирку. Художница – Валя Носова – осталась довольна работой.
– Виталь, толковые тетки. Все прямо с чувством, толком, расстановкой. Нос, губы, брови. Все согласованно. Видать, хорошо рассмотрели парня.
Парень и не парень был вовсе на первый взгляд. Лет сорок, никак не меньше. А то и под полтинник, определил навскидку Макаров. Злобное лицо с мелкими, глубоко посаженными глазами. Низкие надбровные дуги, узкий лоб. Лысый череп. Широкие плечи, крепкая шея.
– Он? – поочередно показал он получившийся фоторобот каждой из явившихся.
– Он! – последовал очередной дружный кивок.
Зотова потом кивнула отдельно.
– Он? – показал фоторобот Виталий и Егору Муратову, все еще содержащемуся под стражей.
– Похож, – неуверенно проговорил он. – Расстояние все же приличное. Так детально рассмотреть не было возможности. Но похож.
– Ладно, будем искать…
Он отправил Егора обратно в камеру. У него еще был почти день на право его задержания до выяснения. И поехал в морг.
– Виталичка, что скажешь хорошего? – Молодая лаборантка Ниночка, не упускающая случая потереться о него своей пышной грудкой, встретила его широкой улыбкой.
– Это вы мне должны сказать что-нибудь, девчонки! Это в вашу сторону я смотрю, как на Олимп! Есть что-нибудь?
Он на всякий случай сел поближе к двери, подальше от Ниночки. Сегодняшняя ее широкая улыбка и невозможно глубокое декольте могло иметь для Макарова последствия.
– Что скажем? А ничего не скажем. Орудие убийства – предположительно охотничий нож.
– Как это?! – вытаращился Макаров. – А кухонный как же?
– Это, милый наш Виталик, антураж, не более. Смертельный удар, нанесенный гражданину Леониду Гурину, был стопроцентно сделан охотничьим ножом. Мы сравнили заключения нашего глубокоуважаемого патологоанатома Володи. А насчет ножа, который торчал из спины жертвы, – нет, не то, Виталик! Домашний, кухонный, ножичек воткнули позже.
– А женщину? Женщину как убивали?
– А вот с женщиной все сложнее, милый. – Ниночка сделалась серьезной. – Результаты вскрытия показали, что женщина имела перед смертью половой контакт.
– Опа! Наставил все же друг с невестой нашему подследственному рога, так?
– Нет, не так. Погибший никакого отношения к сексу с погибшей не имеет. Как не имеет никакого отношения к этому делу и твой подследственный. И под ногтями жертвы не их эпителий.
– Она боролась?
– Да. Сопротивлялась из последних сил. Поскольку… – Ниночка глубоко, печально вздохнула: – Секс был в извращенной форме, милый. Кто же будет «за»? Так вот, результат экспертизы показал, что насиловало погибшую третье лицо. Скорее всего, убийца.
– Убили ее?..
– Убили кухонным ножом, без затей. Ты же видел рану.
– Ну да, ну да…
Значит, Муратов не убивал? Значит, не врет? Значит, убийца, совершивший два убийства в Проклятом доме, заметил наблюдение из окна дома напротив и пришел избавляться от свидетеля? А поскольку лица наблюдателя он не видел, то принял погибшего за хозяина квартиры. И убил его, сначала отключив каким-то образом женщину. Или она была где-то и не слышала возни? Нет, но кто-то же дверь открыл. Она? Она! Он зажал ей рот и…
– Нет, он просто отключил ее ударом в шею. Вот сюда. – И Ниночка продемонстрировала, низко к нему наклонившись, участок шеи, куда попал удар убийцы. – Там обширная гематома. Ударил сильно. Она даже пикнуть не успела, как я подозреваю. Потом он убил мужчину и занялся женщиной. Не исключаю, что она была без сознания, когда он над ней измывался. Потом-то, конечно, очнулась и поцарапалась. После он ее одел. Одел и убил.
Ниночка встала с ним одновременно, вызвавшись проводить. Длинным узким коридором они шли, тесно прижавшись друг к другу.
– Виталичка, когда же ты пригласишь меня на ужин, а? – приперла она его к стенке у самого выхода. Полная грудка плотно припечаталась к пуговицам его форменной рубашки. – Я все жду, жду.
– Нинуля, как-нибудь непременно. – Он погладил ее по плечам, осторожно отстранил и пошел, чувствуя спиной ее жадный взгляд.
Вообще-то она была хорошей, Ниночка. И мудрой, и доброй, и порядочной. Просто однажды Макарову приспичило ее проводить, а потом потискать в темном прохладном парадном. Выпивши был потому что. Наутро почти и не помнил ничего. А вот Ниночка помнила. И руки его алчные, и рот жадный, и острое колено, которое он все норовил втиснуть ей между ног. Так потом и писала ему в сообщениях на телефон. Макаров не знал, куда деваться. Полгода почти в морг не заглядывал, посылая вместо себя кого-нибудь. Сегодня послать было некого, пришлось самому ехать. Угораздило еще Воронина под нож попасть! Он-то до Ниночкиных форм был охоч.
