– Скажите, а что за необходимость была размещать людей в доме, непригодном для жилья? – спросил Макаров в первом кабинете, в который попал.
– А что, надо было оставить их на улице? – ядовито улыбнулись ему в ответ.
– Нет, но остальных-то сто пятьдесят погорельцев или сколько там, точно не знаю, вы разместили как-то!
– Вот именно, что не знаете! Нам и остальных разместить такой крови стоило…
– Хорошо, а почему выбор пал именно на этих людей? Почему именно они?
– Господи, да никто их не выбирал! Сложилось, как сложилось! Им там и жить-то осталось до весны. Потом предоставим благоустроенное жилье, и все…
Благоустроенное жилье, если будет кому предоставлять, хотелось фыркать Макарову. Одна мадам уже жильем обзавелась казенным. Кто следующий?
– Да вы не переживайте, Виталий Сергеевич, – провожали его с нервной улыбкой чиновники. – Дом этот, не снеси мы его к весне, еще сто лет простоит. Раньше строили ого-го как…
– Что же мешает вам сейчас так строить, господа чиновники?
В ответ обескураженно разводили руками, его спешили выпроводить из кабинета.
Как и в пожарной инспекции, где он принялся задавать такие же неудобные вопросы про пожар сразу в двух общежитиях, – там ему также не обрадовались.
– Капитан, чего ты хочешь? – озверел сразу подполковник, глядя на него злыми воспаленными глазами. – Чтобы я сейчас заявил о пересмотре дела? И затребовал назад все документы и экспертизы? Чтобы заявил, что это не проводка виновата, старая, проржавевшая, а что кто-то поджег ветхое жилье? Будешь искать среди такой прорвы людей желающего переехать в дом получше? Ищи, капитан! Там каждый, в кого ни ткни пальцем, мог поджечь эти старые сараи. Каждый, капитан! И ты не лепи мне тут горбатого! Не вали с больной головы на здоровую! У тебя на участке убийство, расследуй! А то, что люди оказались в том месте в неудобное для тебя время в результате пожара, случившегося больше двух месяцев назад, это уже никого не волнует. Связи нет, капитан…
А ему вот – настырному – казалось, что связь существует! Он всем своим нутром чувствовал, каждым нервом, что дело это не так прозаично. Что-то тут кроется. Какой-то подвох.
И когда убеленный сединами профессор Черемов, бывший коллега Агапова, начал свой долгий и пространный рассказ о чудачествах покойного, Макаров почти утвердился в мысли, что все не просто.
– Понимаете, юноша… – складывал кончики тонких профессорских пальцев домиком Черемов. – Всеволод был славен своими чудачествами, н-да… Он до седых волос скитался по экспедициям. Все искал какие-то клады, все рыл, копал, нырял. Хорошо, врачи ему запретили со временем погружения с аквалангом, а то помер бы именно в акульей пасти, поверьте.
– Фанатом был своего дела, да?
– Фанат! – фыркнул с неприкрытым презрением Черемов. – Фанатом считается тот, кто строит свои гипотезы на научных изысканиях и потом их же подтверждает открытиями. А Агапов больше чудачествовал! Он загорался, мгновенно остывал.
– Но у него много наград, – возразил Макаров, немного обидевшись за профессора.
Черемов, скорее всего, ему завидовал. Завидовал даже после смерти.
– Много почитателей, последователей, учеников.
– Ох, юноша… – Крыша домика, сооруженного из пальцев, поехала, завалилась, пальцы сомкнулись в крепкий замок. – Последователи! И что?! Ему бы почивать на лаврах в таком-то возрасте, а не бежать из дома, не селиться в развалинах!
– Так, по слухам, у него дома капитальный ремонт.
– Чушь! Вздор! Бред! – рассердился Черемов, расплевавшись слюной. – Никаких ремонтов нет у него в доме. Мы занимались подготовкой похорон, знаем. Нет никакого ремонта. Этот чудак вдруг решил, полагаясь на какую-то бульварную прессу прошлого столетия, что в этом доме спрятан клад.
– Кем?! – оторопел Макаров.
– Хозяином этого дома. Как там, бишь, его фамилия… – Черемов защелкал пальцами. – Кажется, Громов?
– Да, будто бы… – Макаров задумался. – А что, хозяин был не настолько богат, чтобы клад мог быть, так?
– Ну почему же? Он был не беден. Был одинок. Вполне возможно, что он располагал какими-то средствами. Но… но уповать на то, что эти несметные сокровища спрятаны где-то в доме… Это бред, юноша!
– Почему?
– Да случись так, их бы давно нашли! В доме кто только не жил! За столько-то лет… Нет, их бы давно нашли. И что бы там ни писала родственница, как ей мнилось, безвинно замученного царской охранкой человека, драгоценности, скорее всего, были вывезены в революцию.
– Да, но хозяин-то, говорят, повесился в собственном доме?
– Этого никто не знает наверняка. Архивы молчат. Может, он повесился, может, его повесили, а может, он бежал в революцию со всем своим добром. А Агапов, упокой, Господи, его грешную душу, решил поискать. Господи… Зачем?!
Старый профессор встал, сложив руки на пупке, и выразительно глянул на Макарова. Ясно, он его больше не задерживал. Виталий ушел.
Он снова вернулся в городскую управу, и после долгих уговоров ему все же вручили адреса расселенных погорельцев. Их было много, очень много. И адреса значились в списке самые разные. Он вздохнул и решил поехать в самый дальний угол. Наверняка там самые недовольные.
Но, как оказалось, все наоборот. Веселая домохозяйка Настя, которую Макаров тут же окрестил отчаянной, встретила его в ухоженном дворике крохотного коттеджа на две семьи. Коттедж был нестарым, видимо, недавно построенным и чудом доставшимся погорельцам.
– Что вы, и не говорите! – махнула в его сторону руками Настя, тут же пригласив на кухню выпить чаю с плюшками. – Не было счастья, да несчастье помогло!
– В смысле?
Макаров присел на новенький табурет к столу, накрытому клетчатой клеенкой. В центре стоял электрический чайник, большая тарелка со свежей выпечкой, сахарница и две чайные пары тоже в клеточку. Миленько, решил он, подтаскивая к себе поближе блюдо с плюшками.
– В том, что нам теперь этот коттедж достался после пожара! Разве мы могли подумать, что такая удача выпадет? – радовалась Настя.
Высокая, крупнотелая, загорелая, улыбчивая, она легко передвигалась по просторным комнатам, без конца что-то делая. Зашла в гостиную, подобрала с дивана и кресел детские игрушки и футболки. Проходя мимо зеркала в прихожей, быстро обмахнула стекло рукавом шерстяной кофты. В кухне тут же принялась хлопотать у плиты, решив накормить гостя еще и макаронами с гуляшом.
– Да не буду я! – попытался отказаться Виталий. – Да вы что! Я же по делу!
– Вот-вот, Виталий Сергеевич, – обнажала она в улыбке ровные крупные зубы. – В этих делах вам и кушать некогда. А гуляшик свеженький, только выключила за пять минут до вашего прихода. У меня Серега его может сутками жрать и не наедается.
