Жанна, в свою очередь, с интересом рассматривала молодое бледное лицо с тонкой вьющейся бородкой, обрамляющей впалые щеки. Над оттопыренными ушами вилась густая шапка рыжеватых волос. Пристальный взгляд глубоко посаженных темных глаз изучающе сверлил ее, возбуждая в мулатке неосознанные желания. Под плащом на приземистой фигуре юноши был черный фрак, из-под которого выглядывал белый галстук, а из рукавов виднелись плиссированные манжеты из тончайшего муслина. Лакированные штиблеты, розовые перчатки и модная шляпа довершали наряд поэта, с которым Жанне предстояло свести знакомство. Молодой человек ей понравился – он, несмотря на всю свою странность, несомненно, был красавчиком. От него веяло безумием и опасностью. По опыту Жанна знала, что такие глаза встречаются у мужчин, которые могут осыпать девушку золотом, величая своей королевой, а могут ударить по лицу так, что душа распрощается с телом. Числясь статисткой в театре «Порт-Сен-Антуан» и находясь в постоянной охоте за мужскими кошельками, Жанна была тонким психологом и легко читала в лице стоящего перед ней представителя парижской богемы всю его жизнь. У нее, помимо скоротечных романов с актерами, был опыт общения и с интеллектуалами, так что Бодлер не стал для нее тайной за семью печатями. Журналисты, фотографы, репортеры – Жанна Дюваль, выступавшая на сцене под псевдонимом мадемуазель Лемер, пользовалась несомненным успехом у творческих личностей. И, следуя своему опыту, Жанна делала ставку на любовь подобного рода мужчин к девицам легкого поведения. Одного не могла увидеть прозорливая Жанна в глазах невысокого юноши, застывшего напротив нее. Сифилиса, которым уже успел заразиться Бодлер. Шарль действительно был болен и не скрывал этого ни в коей мере. Напротив, своей болезнью он даже гордился, почитая сифилис чем-то вроде мужского диплома за знание жизни. Лечить заболевание в его среде считалось излишним. Представители парижской богемы полагали, будто болезнь проходит сама, обновляя организм на манер философского камня. Отведя призывный взгляд от лица поэта, уверенная в своей неотразимости Жанна повернулась и, покачивая бедрами, вышла из ресторана.
Как зачарованный, Бодлер двинулся следом за чернокожей соблазнительницей, не в силах оторвать глаз от ее пышной вьющейся шевелюры, гибкого стана и кошачьих движений, полных томной первобытной грации. Он и сам не заметил, как очутился на погруженной во мрак улице. Как прошел по пустынной набережной до старинного дома с полустертым названием «Отель Пимодан», выведенного золотом на мраморной доске. Девушка скользнула в арку, и припустивший за ней Шарль оказался во внутреннем дворе, окруженном старинными постройками с островерхими крышами. Между каменными плитами, устилавшими двор, пробивалась трава, и Шарль с замиранием сердца подумал, что девушка наверняка промочила ноги и теперь ступни ее налились мертвенным холодом. Он почти бежал за ней, ориентируясь на стройный силуэт, быстро двигающийся на фоне освещенных стрельчатых окон парадного подъезда, к которому торопилась Жанна. В полутемном вестибюле отеля Бодлер очутился перед огромной мраморной лестницей, на которой запросто могла бы развернуться карета, запряженная четверкой лошадей. Над лестницей нависала египетская химера с оседлавшим ее Амуром, и в протянутых на пьедестал когтистых лапах чудища горела толстая свеча, освещавшая холл. Шарль с любопытством рассматривал плоские ступени лестницы и просторные площадки, свидетельствующие о размахе прежних времен. Он переводил восхищенный взгляд с украшавших стены вестибюля полотен итальянских мастеров на мраморные статуи и ловил себя на мысли, что этот точно вышедший из времен Людовика Четырнадцатого отель как нельзя лучше отвечает его представлениям о комфорте и роскоши. Он много бы дал, чтобы здесь жить.
Жанна достала ключ, выданный ей господином Антуаном. Прошла, оставляя следы мокрых туфелек на паркете красного дерева, к лестнице и, придерживаясь отливающей антрацитом рукой за розоватый мрамор перил, начала неторопливо подниматься наверх. Шелковое платье ее таинственно шуршало, как крылья летучей мыши, глаза под черными стрелами бровей метали в Шарля интригующие молнии. Это пересилило сомнения юноши, и он устремился следом за ней, решив во что бы то ни стало купить любовь красотки. После вступления в права наследства Бодлер мог позволить себе любой каприз, ибо стал по-настоящему богат. Теперь Шарль имел приличный счет в банке, ценные бумаги и отданные в аренду земли, приносившие немалый доход.
– Простите, мадемуазель, можно к вам обратиться? – учтиво начал Шарль, быстро взбегая по лестнице и догоняя незнакомку.
Жанна, продолжая подниматься наверх, искоса поглядывала сверху вниз на свою жертву, точно паук, поджидающий, когда муха окончательно увязнет в липких нитях его паутины. Как только молодой человек поравнялся с ней, Жанна, не дожидаясь продолжения, обвила его шею лианами рук и впилась в губы страстным поцелуем. Эту ночь они провели вместе, предаваясь странной игре на кровати под пышным балдахином. Шарль хотел, чтобы Жанна лежала как мертвая, не отвечая на его ласки. Это было совсем нетрудно фригидной мулатке, и она как могла старательно притворялась трупом, в то время как Бодлер, не снимая розовых перчаток, делал с ней все, что хотел. С рассветом, лежа на шелковых простынях и вдыхая запах черного тела спящей девушки, раскинувшейся рядом с ним, белокожим, как могильный червь, Шарль признался себе, что именно такую черную бестию он и желал иметь в любовницах с самого начала самостоятельной жизни. Как это он сказал Гийому? Что стал поклонником культа черной Венеры? И тут же встретил Жанну. Забавно. Должно быть, это судьба. Несомненно, Жанна превосходила демоничностью косенькую еврейку Сару, которой Шарль успел посвятить изрядное количество стихотворений. Черная дикая самка еще больше контрастировала с его добродетельной матушкой, и в этом был несомненный плюс.
Жанна тоже не осталась внакладе. Господин Арондель не обманул, Шарль действительно не жалел для нее денег. На следующее же утро первым делом Бодлер отвел свою новую пассию в магазин благовоний и притираний для кожи, которым придавал большое значение, и накупил их для Жанны на многие годы вперед. Потом молодые люди отправились к лучшему парижскому портному, и Шарль заказал для девушки целый гардероб роскошных нарядов. Затем настала очередь башмачника, а затем – ювелира. Со своей стороны Жанна тоже выполнила слово, данное старому своднику, и привела Бодлера в его антикварную лавку. Пораженный открывшимися перед ним богатствами, Шарль тут же скупил множество старинных безделушек, очаровавших его своей необычностью. Кроме того, у старика-антиквара, помимо салона, расположенного на первом этаже гостиницы «Пимодан», имелся еще и просторный склад с торца здания, заставленный изысканной мебелью прошлых времен и завешенный полотнами неизвестных художников старой школы. Туда тоже зачастил восторженный почитатель изящной старины Бодлер, оставляя в цепких пальцах Аронделя пачки кредитных билетов и векселя на огромные суммы. Расточительность Шарля не знала границ. Он с презрением относился к деньгам и не раздумывая обменивал их на роскошь.
* * *
Широкая Вовкина спина мелькала среди прямых стволов, растворяясь в предрассветных сумерках. Затаив дыхание, я наблюдала, как мой посыльный приближается к крыльцу. Вот он поднялся на ступеньки и позвонил в звонок. Вот стоит, ожидая ответа. И, не дождавшись, толкает дверь рукой. Секунду медлит, не понимая, отчего это она так легко подалась под его напором, затем шагает на веранду и кричит:
