— Стар, Стар, Стар, — проворчала я. — Ты можешь хоть ненадолго забыть о своей ненаглядной Стар? Неужели так необходимо твердить о ней все время?
— Ох, Дол, не глупи, — буркнула Мэриголд, влезая в джинсы и прикрыв наконец свои ноги. — А с рубашкой все в порядке? Конечно, я кое-где капнула на нее краской, но так очень даже неплохо. Выглядит как-то по-домашнему, правда?
— Все дело в том, что ты любишь Стар больше, чем меня… — вздохнула я.
— Я люблю вас обеих, — сказала Мэриголд, потом, поколебавшись немного, добавила: — Но Стар я родила от Микки.
— Ага, поэтому-то она сейчас с ним, а не с тобой, — бросила я. — Удрала к нему, и привет! А я осталась. Так почему же ты не можешь любить меня, а не ее?
— Прекрати, Дол! Что за глупая сцена ревности?! — резко сказала Мэриголд, надевая веревочные сандалии. — К тому же Микки и Стар могут вернуться в любую минуту. Так что перестань-ка нести весь этот вздор и лучше помоги мне привести все в порядок.
Вместо ответа я ушла. Вернувшись в свою заново покрашенную спальню, я села на краешек кровати и подняла глаза вверх. Звезды, сиявшие мне раньше, теперь исчезли навсегда, словно растворившись в этой синеве. Я громко заплакала.
— Перестань, глупый ты ребенок! — крикнула Мэриголд.
Время шло, и Мэриголд с каждым часом тревожилась все сильнее.
— Куда же они подевались? Что могло случиться, Дол? О боже, уж не думаешь ли ты, что они попали в автокатастрофу?!
Пронзительная трель телефонного звонка разорвала тишину настолько неожиданно, что Мэриголд подпрыгнула как ужаленная. Руки ее взлетели в воздух. Я кинулась к телефону, но Мэриголд оказалась быстрее.
— Стар, дорогая! Ну, наконец-то! Слава богу! С тобой все в порядке? А с Микки? Почему ты так поздно? Ты где? Что? Что ты сказала? Не понимаю. Что все это значит? Ты все еще в Брайтоне?! Но ведь ты вернешься очень поздно. Что ?! Что-то я не понимаю, милая… Ты вообще не собираешься возвращаться?! Что все это значит?!
Мэриголд беспомощно бормотала что-то в трубку, с такой силой прижимая к уху телефон, что пальцы у нее побелели.
— Что это значит? Я не понимаю… — снова и снова повторяла она.
И вдруг все ее тело дернулось так, словно сквозь него пропустили электрический ток.
— Микки, это ты? Слава богу, дорогой, а то я ничего не понимаю. Почему вы все еще в Брайтоне? Вам ведь понадобится бог знает сколько времени, чтобы добраться сюда. Нет… Нет !!! Послушай, она не может остаться у тебя! Даже на одну ночь. Ради всего святого, посади ее в машину и вези домой. Приедете — и мы все спокойно обсудим. Нет, она не может остаться. И потом, у нее же нет с собой никаких вещей! Что?! Послушай, а как же школа? Не может же она пропустить школу! Подождите до летних каникул — в конце концов, это же не бог весть как долго! Тогда она сможет прогостить у тебя подольше… может быть, несколько дней, это замечательная идея. Но сейчас — нет, ей нельзя остаться! Я не разрешаю, слышишь?! Я ее мать, в конце концов. Микки! Микки, пожалуйста!
Мэриголд согнулась в три погибели. По лицу ее ручьем бежали слезы.
— Стар… — прошептала она. — Прошу тебя, Стар! Возвращайся домой. Не делай этого! Послушай, а мы с Дол приготовили для тебя сюрприз… Что? Нет, Стар, я прошу тебя… пожалуйста…
Она замотала головой, а потом вдруг разом как-то сникла и молча отдала мне трубку. На щеке у нее остался рубец — словно еще одна, совсем свежая, татуировка…
Я взяла у нее телефон. На другом конце рыдала Стар.
— Долли? С тобой все в порядке?
— Да. Нет. Стар, пожалуйста, возвращайся домой. Даже представить себе не могу, как я буду без тебя…
— Я не могу вернуться. Не надо, Дол, не говори ничего — мне и без того тошно. Прости меня, Дол. Я буду звонить тебе каждый день! Все будет в порядке, я тебя не брошу, вот увидишь. Не сердись, Дол, ведь мне пришлось жить с ней всю жизнь — я была еще совсем маленькой, а приходилось уже заботиться не только о тебе, но и о ней. Помнишь, ты говорила, что с тобой она ведет себя нормально. Я думаю, что со мной ей было тяжелее, ведь, глядя на меня, она наверняка всякий раз вспоминала о Микки. Дол, клянусь, это не навсегда. Я обязательно приеду, обещаю, но сейчас я должна остаться. Я должна быть с ним — ведь он мой папа! А если я сейчас вернусь, она уже никогда меня не отпустит. Ты ведь сама это знаешь! Ох, Дол, у меня так тяжело на душе, но ты ведь все понимаешь, правда?
— Нет! Стар, я прошу тебя, приезжай! Ты не можешь вот так взять и бросить меня!
— Могу, — прошелестел в трубке голос Стар. И вслед за этим наступила тишина.
Пальцы у меня разжались, и телефон упал на пол.
— Нет! Дай мне его! Дай сюда! — завопила Мэриголд и на четвереньках поползла за трубкой.
Прижав ее к уху, она начала кричать снова и снова, как безумная, окликая Стар…
— Она бросила трубку. Она ушла, понимаешь? Перестань! Она ушла от нас, ушла навсегда! О боже, я ненавижу ее… как я ее ненавижу! Надеюсь, что ноги ее здесь больше не будет! —крикнула я.
Выхватив телефон, я со всей силы шваркнула им о стену. Потом еще раз… И еще.
— Ты его разобьешь! — взвизгнула Мэриголд.
Вздрогнув, я опомнилась. Слегка потрясла телефон. Потом поднесла его к уху и попыталась набрать номер. Бесполезно — телефон молчал.
— Купим другой, — поспешно пробормотала я. — На ту кредитную карточку…
Мэриголд покачала головой:
— Она не сможет позвонить. Номер… она знает только этот номер. А у нас с тобой нет номера ее телефона…
— О-о-о, Мэриголд! — У меня подкосились ноги, и я с размаху села на пол.
Она бросилась ко мне. Мне показалось, она меня ударит. Я испуганно съежилась, но Мэриголд только отерла мне слезы.
— Я не хотела! — безутешно рыдала я.
— Знаю, Дол. Все в порядке. Ты не виновата. Ты знала, что Стар решила уехать?
— Прости! — всхлипнула я.
— Ничего, — пробормотала Мэриголд. — Ничего… ничего.
Она повторяла это, как автомат, снова и снова, пока слова уже не потеряли всякий смысл. А потом принялась пить. Я посидела немного возле нее, а потом незаметно ускользнула к себе. Там по-прежнему жутко воняло краской. Заново выкрашенную в белый цвет дверь закрыть так и не удалось, не то она наверняка намертво прилипла бы к косяку.
Я забралась в постель, но заснуть так и не смогла. Мне до такой степени не хватало Стар, что в конце концов я перелезла в ее постель и уткнулась носом в подушку, жадно вдыхая слабый запах ее волос. И вдруг жутко разозлилась, даже сама не знаю почему. Я начала молотить кулаками по подушке, все сильнее и сильнее. Наверное, у меня в голове от злости все помутилось, потому что я промахнулась и въехала кулаком в стену. От жуткой боли я съежилась, сунув кулак под мышку и изо всех сил стараясь не реветь.
