Успех угрожает положить конец необходимому процессу постоянной, непрекращающейся учебы – если активно не сопротивляться этому, ежечасно и ежеминутно. Победа как ничто другое вынуждает нас перестать сомневаться и ставить перед собой задачи, насущные для холмсовского мышления.
Как заметить признаки чрезмерной самоуверенности
Пожалуй, с излишней самоуверенностью успешнее всего можно бороться, если знать, когда она проявится с наибольшей вероятностью. Например, Холмсу известно, в какой мере ошибки мышления обусловлены былым успехом и опытом. Именно это знание помогло ему мастерски расставить ловушку на злодея, сыгравшего центральную роль в трагедиях «Собаки Баскервилей». Когда подозреваемый узнаёт, что на место преступления прибыл Шерлок Холмс, Ватсон опасается, что в итоге поймать злоумышленника с поличным будет труднее. «Все-таки жалко, что он нас увидел!» – говорит Ватсон Холмсу. Но Холмс считает, что у этого обстоятельства есть не только минусы. «Я сначала сам об этом пожалел», – признаётся он и добавляет, что преступник, зная о его приезде, может «решиться на какой-нибудь отчаянный шаг. Как и большинство незаурядных преступников, Стэплтон, вероятно, слишком полагается на свою хитрость и воображает, что обвел нас вокруг пальца».
Холмс знает, что удачливый преступник, скорее всего, падет жертвой собственного успеха. Значит, надо ждать проявлений хитроумия, которое слишком высоко ставит себя, а следовательно, недооценивает противника и переоценивает собственные возможности. Этим знанием Холмс не раз пользовался при поимке злоумышленников, и не только в Баскервиль-холле.
Но заметить чрезмерную самоуверенность или ее первые признаки в окружающих – одно дело, а выявить ее в себе – совершенно другое и гораздо более трудное. Отсюда и вопиющие ошибки Холмса в Норбери. Но, к счастью для нас, психологи добились значительного прогресса в выявлении ситуаций, при которых нас чаще подстерегает опасность чрезмерной самоуверенности.
Среди них преобладают четыре совокупности обстоятельств. Во-первых, чрезмерная самоуверенность проявляется особенно часто при столкновениях с трудностями: например, когда мы вынуждены делать выводы по делу, все факты которого знать невозможно. Это так называемый «эффект трудности-легкости». Нам свойственно проявлять недостаточную уверенность при решении легких задач и чрезмерную уверенность при решении трудных. Это означает, что мы недооцениваем свою способность преуспеть, когда все указывает на потенциальный успех, и переоцениваем эту способность, когда признаки гораздо менее благоприятны, то есть нам не удается в достаточной мере приспособиться к изменению внешних обстоятельств. Так, при выполнении теста «выбор-50» участники эксперимента должны выбрать один из двух вариантов, а затем оценить свою уверенность в этом выборе по шкале от 0,5 до 1. Ученые неоднократно убеждались, что по мере усложнения трудности выбора несоответствие между уверенностью и точностью (то есть чрезмерная самоуверенность) резко возрастает.
Одна из сфер преобладания эффекта «трудности-легкости» – прогнозы на будущее, задача не просто трудная, а в сущности, невыполнимая. Но невозможность выполнить ее не мешает людям предпринимать попытки и демонстрировать избыток уверенности в своих прогнозах, основанных на собственных представлениях и опыте. Возьмем для примера фондовый рынок. По сути дела, предсказать движение конкретной ценной бумаги невозможно. Да, можно иметь опыт в этой сфере и даже быть экспертом, тем не менее это все те же попытки предсказать будущее. В таком случае, разве удивительно, что одни и те же люди временами добиваются невероятных успехов, а в других случаях терпят сокрушительное фиаско? Чем больше успех, тем выше вероятность, что обладатель припишет его исключительно своим способностям, а не чистой случайности, везению, которое во всех предсказаниях является неотъемлемым элементом условия задачи. (На самом деле это же справедливо для всех азартных игр и пари, но почему-то именно применительно к фондовому рынку людям проще считать себя носителями глубинного эмпирического превосходства.)
Во-вторых, чрезмерная самоуверенность усиливается по мере того, как ситуация становится знакомой. Когда я что-то делаю в первый раз, я, скорее всего, буду действовать осторожно. Но если мне уже удалось несколько раз справиться с одним и тем же делом, я все охотнее буду доверять своим способностям и стану самоуспокоенной, даже если ландшафт изменится (это, к слову, о чрезмерно самоуверенных водителях). Когда перед нами стоит знакомая задача, мы чувствуем себя спокойнее, считаем, что нам вовсе незачем проявлять такую же осторожность, как в тех случаях, когда мы пробуем нечто новое или еще не опробованное. В одном классическом примере Эллен Лангер обнаружила, что люди с большей вероятностью поддаются иллюзии контроля (при таком проявлении самоуверенности мы считаем, что контролируем окружение в большей степени, чем есть на самом деле), когда играют в знакомую лотерею, чем в тех случаях, когда играют в незнакомую.
Здесь есть нечто от формирования привычки, о чем мы уже говорили. Каждый раз, когда мы что-то повторяем, мы ближе знакомимся с ним и наши действия становятся все более автоматическими, поэтому мы с меньшей вероятностью уделяем достаточное внимание тому, что делаем. Вряд ли Холмс допускал в ранних делах такие ошибки, как в «Желтом лице»: в рассказе говорится, что эта история произошла на более позднем этапе карьеры сыщика и напомнила ему обычный шантаж, с которым Холмс неоднократно сталкивался прежде. Холмсу прекрасно известно, насколько опасным может быть ощущение уже знакомого, по крайней мере когда речь идет о других людях. В «Истории жилички под вуалью» (The Adventure of the Veiled Lodger) он рассказывает об опыте супружеской пары, которая слишком долго кормила льва. «На следствии о смерти говорилось, что по некоторым признакам лев был опасен, но, как всегда бывает, привычка порождает небрежность, и вот – эта трагедия»[22]
22
Здесь и далее цитаты из рассказа «История жилички под вуалью» приведены в переводе Н. Галь. – Прим. пер.
[Закрыть]. Все, что остается Холмсу, – применить ту же логику к себе.
В-третьих, избыточная самоуверенность нарастает одновременно с накоплением информации. Если мне известно о чем-либо достаточно много, скорее всего, я буду считать, что справлюсь с этим делом, даже если дополнительная информация не влечет за собой существенного увеличения моих знаний. Именно этот эффект мы наблюдали ранее, в эксперименте с участием психологов-консультантов, высказывающих суждения: чем больше информации о пациенте они получали, тем увереннее считали поставленный диагноз точным, хотя в действительности эта уверенность становилась все менее оправданной. Что касается Холмса, во время поездки в Норбери его запас подробностей неуклонно пополняется. Но все эти подробности даны с точки зрения мистера Манро, который сам не подозревает, какие из них наиболее важны. Тем не менее изложенное выглядит на редкость правдоподобно. Теория Холмса, безусловно, охватывает все факты, точнее, известные факты. Однако Холмс не учитывает того, что вся эта обильная информация продолжает быть избирательной. Множество сведений мешает ему расслышать тревожный сигнал: по-прежнему еще ничего не известно о главном действующем лице, обладающем наиболее существенной информацией, – о миссис Манро. Как всегда, количество отнюдь не означает качества.
