Он обратился опять к проституткам и удовлетворялся тем, что ощупывал их сапоги. Затем проститутка должна была касаться башмаком его полового члена; у него появлялась эякуляция, или, если это не удавалось, он прибегал к акту совокупления с продажными женщинами, но без успеха, так как у него немедленно появлялась эякуляция. Больной пришел к врачу в полном отчаянии. Он глубоко сожалеет о том, что, вопреки своему внутреннему убеждению, последовал неудачному совету врачей, сделал несчастной прекрасную женщину, нанес ей физический и нравственный вред. Он не в состоянии продолжать подобную супружескую жизнь. Даже если бы он открылся своей жене и она все бы сделала для него, то это бы ему не помогло, так как в этом имел место известный оттенок «полусвета».
За исключением душевных страданий, у больного не отмечается ничего ненормального. Гениталии нормальны. Простата слегка увеличена. Он жалуется, что он настолько под влиянием своего представления об обуви, что краснеет, как только возникает разговор о ней. Все его фантазии вертятся вокруг этого. Когда он живет в своем имении, то часто чувствует себя вынужденным отправляться за 10 миль в отдаленный город, чтобы насладиться своим фетишем в лавках или у проституток. На лечение несчастный не мог решиться, так как потерял веру во врачей. Попытка добиться гипнозом устранения фетишистской ассоциации не имела успеха из-за душевного возбуждения больного, которым овладела одна только мысль о том, что он сделал свою жену несчастной.
Наблюдение 117. Фетишизм обуви с половым извращением.
X. пишет: «На 16-м году у меня возникла эрекция при виде изящной дамской обуви, особенно на высоком французском каблуке. Во время пребывания на курорте одна дама заметила, что меня возбуждает ее элегантная обувь. Она пригласила меня к себе, угостила печеньем и вином. Затем она сказала мне, что из меня выйдет прелестный паж, и начала меня одевать, дала мне длинные шелковые чулки, атласные башмачки с высоким каблуком, зашнуровала меня и поверх надела рубашку с кружевами. У меня, конечно, появилось сильное сладострастное чувство, и я до сих пор не могу забыть впервые испытанного мною ощущения от того, что я стою на высоких каблуках. Затем она в утомленной позе прилегла на диван, привлекла меня на себя и мастурбировала со мной. Мое несчастье на совести этой женщины. Эти сцены повторялись, она сделала мне костюм из трико, и в третий раз имел место половой акт, который я совершил с невероятным наслаждением. Так как я там был вне надзора, то часто проводил полночи в объятиях этой Мессалины. Мне достаточно было коснуться высоких каблуков, чтобы тотчас появлялась эрекция; равным образом она приходила в возбуждение от моего одеяния. Для своего удовлетворения я стал прибегать к онанизму, причем я представлял себе костюмы и красивую обувь или даже, рисуя довольно хорошо, изображал все эти «сцены с пажем» в сумасшедших картинах. Поступив в университет, я сделал себе прекрасный гардероб, причем имел 100 пар различной обуви самого фантастического характера. Оставаясь один, я надевал определенные костюмы и онанировал перед зеркалом. Однако это меня не удовлетворяло. Я стал посещать «веселые дома» и наибольшее сладострастие испытывал тогда, когда я в своем костюме был с двумя девушками, одна из которых, сидя поверх меня, вводила мой пенис во влагалище, другая же исследовала пальцем мой задний проход1. До этого я был вполне гетеросексуален; ухаживал на улицах только за женщинами, причем я всегда носил особые сапоги с высоким подъемом. От мужчин, которые часто смотрели на мои ноги, я их скрывал. Когда мне было 24 года, однажды проститутка сказала мне: «Если тебя увидит один господин, который придет в понедельник, он с ума сойдет». Господин этот, 40 лет от роду, был страстный любитель обуви, и его высшим стремлением было полюбить красивого молодого человека с нежными членами, в определенном костюме. Проститутка должна была одеться как конюх, изображать у себя мужской член и т. д. Это сообщение меня очень взволновало, так как моей главной страстью было кокетство. Я с гордостью подумал, что своей фигурой, своими ногами я могу побеждать и мужчин, и позволил дать этому господину мою фотографию. Последний был в восхищении и обещал мне через девушку огромную сумму денег, если я ему понравлюсь. Я знал о педерастах из эротических книг, до сих пор никакого сладострастного чувства к ним не испытывал; все это изменилось в одну ночь. Я отказался, конечно, от всяких денег, потребовал только у него новый костюм и обувь; он мне все это предоставил в роскошнейшем виде. В этом костюме, состоявшем только из шелковой кружевной кофточки, надетой на голое тело, из красивого парика, шелкового шарфа, который прикрывал гениталии, но оставлял открытыми ягодицы; с обнаженными ногами, в коротких шелковых чулках и в роскошных ботинках ожидал я его у этой проститутки. Он пришел и был в восхищении. Раздевшись, он крепко обнял меня и пытался ввести пенис в мое анальное отверстие. Я охотно подчинился ему, и у меня явилось неудержимое желание испытать введение пениса, оставаясь в пассивной роли; однако у него наступила преждевременная эякуляция, он упал на меня и лепетал любовные слова; между тем женщина удовлетворяла меня, вводя мой пенис в рот. С этой ночи, когда я убедился, какое впечатление я могу производить на мужчину, я стал как бы раздваиваться. Моим членом завладевала женщина, совокупление с которой доставляло большое наслаждение, анальное же отверстие я предоставлял в распоряжение мужчины1. Моей мечтой стало беспомощно лежать в объятиях сильного мужчины, который восхищен моим костюмом, моей обувью, моими красивыми формами. Самое восхитительное для меня — я сам в сумасшедшем костюме совершаю совокупление с женщиной, в то время как в моем анальном отверстии находится мужской член2. Я стал кокетничать и с мужчинами. Я носил узкий шелковый сюртучок, тонкую с довольно сильным вырезом рубашку, штаны, которые суживали и тесно облегали ягодицы и бедра, и изящные ботинки на высоком каблуке. На улице при ходьбе высокий подъем ботинок не был заметен, но когда я нахожусь в ресторане, театре, в вагоне и вижу мужчину, который, по-видимому, мною интересуется, то начинаю с ним кокетничать и постепенно показываю ему мои прелестные ботинки. И вы не поверите, сколь многие едва могут отвести от них свои полные восхищения взгляды».
Наблюдение 118. X., 24 лет, из наследственно отягощенной семьи (брат матери и отец — душевнобольные, одна сестра страдает эпилепсией, другая — мигренями, родители — люди раздражительные), в период прорезывания- зубов были судороги, на 7-м году начал под влиянием служанки заниматься онанизмом. Впервые испытал наслаждение при этой манипуляции, когда девушка нечаянно коснулась ногой, обутой в башмак, его пениса3. Вследствие этого у мальчика создалась соответствующая ассоциация, и для него достаточно было только увидеть женский ботинок или даже в конце концов вызвать его в фантазии, чтобы прийти в половое возбуждение и получить эрекцию. Таким образом, он онанировал, или глядя на женскую обувь, или представляя себе ее. В школе вызывали у него сильное возбуждение башмаки учительницы, в особенности такие, которые отчасти были скрыты длинной юбкой. Однажды он не мог удержаться, чтобы не прикоснуться к башмакам учительницы, что вызвало у него сильное половое возбуждение. Несмотря на наказания, он продолжал это делать. Наконец выяснилось, что причина носила болезненный характер, и его передали учителю. Тогда он стал восстанавливать в памяти сцены с обувью учительницы и получал при этом эрекцию, оргазм, а с 14 лет и эякуляцию. При этом он мастурбировал, думая о женской обуви. Однажды у него появилась мысль увеличить свое наслаждение и воспользоваться подобной обувью для мастурбации. Он начал тайно похищать башмаки и пользоваться ими для данной цели. При этом ничто в женщине не вызывало у него полового возбуждения; мысль о половом акте наполняла его ужасом. Мужчины также его совершенно не интересовали.
