Когда ей было 27 лет, с нею сблизилась одна девушка, которая сделала ей совершенно откровенные предложения, изобразила ей всю нелепость воздержания и разъяснила свое превратное половое влечение. Пациентка терпела страстные ласки этой девушки, не допуская, однако, ее до каких-либо половых сношений, ибо чувственные наслаждения без любви казались ей противными.
Пациентка оставалась неудовлетворенной и физически, и психически; ее мучило сознание испорченной жизни; и так проходил год за годом. Временами она увлекалась кем-нибудь из женщин своего круга, но всегда умела удерживать себя. У нее даже хватило сил освободиться от мастурбации.
На 38-м году Л. познакомилась с 19-летней девушкой, редкой красавицей, происходившей из развращенной семьи и начавшей под влиянием своих кузин рано заниматься взаимным онанизмом. Трудно решить, представляла ли эта А. случай психического гермафродитизма или приобретенного превратного полового ощущения. Первое предположение кажется более вероятным.
Заимствуем из автобиографии Л. следующий отрывок:
«Моя ученица А. начала обнаруживать ко мне страстную любовь. Она мне была в высшей степени симпатична. Так как я знала, что у нее завязалась безнадежная любовь к одному развратнику и что ее продолжают развращать ее кузины, то я не хотела отталкивать ее от себя. Сострадание и мысль о том, что ей грозит полная гибель, побудили меня идти навстречу нашему сближению.
Я не считала опасным ее влечение ко мне, так как мне казалось невозможным, чтобы в одной душе могли ужиться две страсти — к женщине и к мужчине одновременно (я имею в виду упомянутую выше любовь), к тому же я была уверена, что у меня хватит сил оказать сопротивление. И вот я удержала при себе А. и старалась выполнить свою нравственную обязанность и использовать ее любовь ко мне с целью поднять ее нравственный уровень. Вскоре, однако, я убедилась, насколько безрассудны были мои намерения. Однажды, когда я дремала, А. бросилась на меня в припадке страсти. Я вовремя проснулась, и, будь я нравственно сильнее, я бы еще успела прогнать ее. Но я была страшно возбуждена, находилась как бы в опьяненном состоянии — и она победила.
Трудно описать, что я почувствовала после этого. Горькое разочарование в своих намерениях, которые я поддерживала ценой стольких усилий, страх разоблачения и позора, торжество по поводу своего освобождения от мучительной борьбы и бессонных ночей, невыразимое чувственное удовлетворение, негодование к своей неблагородной приятельнице и в то же время чувство самой глубокой нежности к ней — все это я испытывала одновременно. А. смеялась над моим душевным состоянием и ласково старалась меня успокоить.
Так я очутилась в новом положении. Наша связь длилась долгие годы. Мы продолжали предаваться взаимному онанизму, никогда не впадая ни в эксцессы, ни в цинизм.
С течением времени наша чувственная связь стала все чаще и чаще прерываться. В А. стала ослабевать нежность ко мне, моя же оставалась неизменной, хотя я и не испытывала более чувственных вожделений. А. носилась с планами относительно замужества — отчасти потому, что искала обеспеченной жизни, отчасти же и главным образом потому, что ее чувственность снова вошла в нормальное русло. Наконец ей удалось найти мужа. Пусть она доставит ему счастье, если может; я в этом, однако, сомневаюсь. И вот мне приходится теперь прожить свою старость без радости и без друзей, так же, как я прожила раньше свою молодость.
С тоской вспоминаю я теперь о том времени, которое я провела со своей возлюбленной. То, что я была с нею в половой связи, это не может отягчать мою совесть, так как я сделалась жертвой ее извращенности и так как я честно стремилась спасти ее от нравственного падения и сделать ее образованным и благородным человеком, что мне и удалось. Кроме того, меня успокаивает мысль, что нравственные законы созданы только для нормальных людей и не могут быть обязательными для людей ненормальных. Конечно, человек с утонченными чувствами не может быть счастлив, если он знает, что природа создала его отверженным, а культурное общество презирает его. Во мне, однако, жило всегда какое-то грустное спокойствие, и я даже бывала временами счастлива, когда верила, что и моя возлюбленная счастлива.
Такова история несчастной женщины, у которой роковая прихоть природы отняла все радости жизни, оставив ей в удел одно только горе».
Я познакомился с автором этих строк, являющихся и биографией, и историей болезни в одно и то же время. Это была очень образованная женщина с грубыми чертами, крупными костями, но с вполне женским строением тела. Несколько лет тому назад у нее без особых расстройств наступил климактерий, и с тех пор она чувствует себя свободной от всяких проявлений чувственности. По отношению к любимым женщинам она никогда не чувствовала себя в определенной роли; к мужчинам никогда не испытывала полового влечения.
Что касается семейных условий и общего состояния здоровья ее прежней возлюбленной А., то пациентка сообщила, что та имела болезненную наследственность, что отец ее умер в больнице для душевнобольных, а мать в климактерическом периоде сделалась нелюдимой, что в семье ее было много неврозов и что сама А. долгое время страдала тяжелой истерией с периодическим галлюцинаторным бредом.
Наблюдение 163. Влечение к собственному полу. С, 38 лет, гувернантка, обратилась ко мне за врачебным советом по поводу нервного состояния. Отец страдал временами умопомешательством и умер от какого-то мозгового заболевания. Пациентка — единственная дочь. Уже в детстве испытывала чувство страха и мучительные представления; так, например, она воображала себя проснувшейся в гробу или начинала бояться, что забудет что-либо во время исповеди и недостойным образом совершит таинство причастия. Много страдала от головных болей, всегда была очень возбуждена, пуглива, но в то же время испытывала желание видеть страшные вещи, например трупы.
Половое возбуждение обозначилось у нее еще в самые ранние детские годы, так что она без всякого влияния извне стала заниматься онанизмом. На 14-м году наступили регулы, которые затем стали сопровождаться коликообразными болями, сильным половым возбуждением, мигренью и психическим угнетением. На 18-м году пациентке удалось победить в себе стремление к мастурбации.
Пациентка ни разу не чувствовала влечения к лицу другого пола. Если она думала о браке, то только потому, что хотела себя таким образом обеспечить. Напротив, к девушкам она чувствовала сильное влечение. Сначала она смотрела на это чувство как на дружбу, но затем, видя, с какой силой она привязывалась к своим подругам и какую тоску она испытывала при разлуке с ними, она поняла, что тут имеется нечто большее, чем дружба.
Ей казалось непонятным, что девушка может любить мужчину, но что мужчина может любить девушку — это она легко допускала. Она всегда обнаруживала живой интерес к красивым девушкам и женщинам, один вид их приводил ее в сильное возбуждение. Постоянной мечтой ее было целовать и обнимать эти милые создания. Во сне она никогда не видела мужчин, а только девушек. Наслаждаться их видом было для нее высшим счастьем. Разлука с такими «подругами» повергала ее иногда в настоящее отчаяние.
