— Джейд, у тебя болит шея?
— Она… слегка онемела.
— А я не могу пошевелить ни рукой, ни ногой! Ты не пойдешь в этот ужасный драмкружок! Мы так не договаривались! Из-за этого драмкружка…
Я не могу позволить ей договорить.
— Извините, — шепчу я мисс Гилмор и пускаюсь наутек. Вики несется рядом и, торжествуя, рисует в воздухе пьедестал почета.
Добежав до угла, я в изнеможении приваливаюсь к стене.
— В чем дело? — спрашивает Вики.
— Мне плохо.
— Да что ты говоришь?! А каково мне?
— Понимаю. Прости.
— Что-то непохоже на раскаяние. Вспомни, как щебетала с противным Толстым Сэмом…
— Буду держаться от него подальше.
— Толстый…
— Мерзкий толстяк. Жирный-прежирный.
— Правильно! Поделом ему! — ухмыляясь, говорит Вики. — Хочешь, пойду к тебе домой? Я тебя догоню.
Она взлетает и исчезает в воздухе, оставляя меня далеко позади.
10
Итак, все встало на свои места. Моя жизнь не очень отличается от той, что была при Вики. Тогда она хотела владеть моим вниманием без остатка. Сейчас она его получила.
Окружающим это трудно понять. Особенно Толстому Сэму. Он поджидает меня после уроков, пытается сесть рядом за обедом, проводить домой.
— Отшей этого урода! — командует Вики.
— Прости, Сэм, — говорю я.
Вики хмурится и злится. Набираю воздух в легкие и выпаливаю:
— Прости, Толстый. Я хочу идти домой одна.
Он внимательно на меня смотрит. Становится не по себе. Не могу взглянуть ему прямо в глаза. Вместо этого смотрю на цветы Вики — их неимоверное количество. Они забили водосточный желоб и дренажную канаву. Когда идет дождь, образуется большая лужа. Кто-то хотел убрать увядшие букеты, но поднялись сильные протесты. Люди безропотно переходят улицу и идут по противоположной стороне, чтобы не испортить букеты Вики. Она одна разгуливает среди цветов — идет на цыпочках по тюльпанам, отплясывает на маргаритках, весело играет с розами. Иногда останавливается, чтобы прочитать письмо, посмотреть фотографии, прикоснуться к плюшевому мишке. Я видела, как иногда она тоскует и плачет, а в другие дни важно расхаживает, подсчитывая трофеи и хвастаясь, что по ней горюют не только в нашем городе, но и во всей Англии. Местное телевидение сняло на эту тему небольшой сюжет. Папа записал его для меня на видео. Когда я его смотрю, Вики всегда рядом — сидит и любуется собой.
Иногда ею овладевает цинично-буйное настроение — она пинает, топчет цветы, разбрасывая их, как осенние листья, и, кривляясь, читает послания вслух:
— «Вики, я тебя никогда не забуду». — В голосе сквозит презрение. — Что ж, дорогой! Продолжай в том же духе! Была бы я жива, и не взглянула бы в твою сторону.
Сейчас она в отвратительном настроении. Раскачиваясь взад-вперед и грубо обзывая Сэма, она швыряет в него фантомных плюшевых мишек и прозрачные розы.
— Куда ты смотришь? — спрашивает Сэм.
— На тебя.
— Нет. Ты иногда представляешь, что Вики рядом?
— Нет!
— Нечего рассусоливать! Уйди, и дело с концом! Что этот урод себе вообразил?! Любопытная медуза! Скажи ему! Скажи! — настаивает Вики.
Я сама себе противна. Выпаливаю оскорбления и убегаю.
— Зачем его обижать, Вик? — спрашиваю я, когда мы подходим к дому. — Ты ему нравишься — вот он и крутится вокруг меня, чтобы утешить. Он понимает…
— А мне какое дело? Ну, скажи честно, он тебе нравится?
— Не выдумывай!
— Не я смотрю коровьими глазами, когда этот свинтус ходит вокруг и хрюкает.
— Не надо! Не говори о нем плохо! Почему ты злишься?
— Почему? Я что — радоваться должна, что умерла?
— Ладно, ладно! Не нервничай! А то голова заболит.
Смотрю и жду, когда она оторвет себе голову и та юлой закружится в космосе, но Вики вдруг сникает и прижимается ко мне:
— Прости, Джейд. Я не нарочно. Что-то на меня находит, особенно когда ты можешь поболтать с людьми, а я нет.
— У тебя есть я. Не забывай об этом, Вики, — успокаиваю я и обнимаю ее со всей нежностью. — Не хочу ни с кем, кроме тебя, разговаривать!
Кажется, наконец до Толстого Сэма дошло — в школе он больше не ходит за мной и не ждет после уроков. Завидев на улице, отворачивается и с беззаботным видом направляется в другую сторону. Ну конечно, «с беззаботным» — сильно сказано, во всяком случае, Толстый Сэм старается как умеет.
По пятницам нужно идти на занятия секции. Мистер Лорример хочет, чтобы мы вместе бегали. Во время разминки Сэм притворяется, будто у него развязались шнурки на кроссовках, и ждет, пока я уйду подальше, а потом держится на расстоянии двадцати шагов, хотя мистер Лорример подает ему знаки, чтобы он меня догнал. Потом мы бежим, сохраняя между собой дистанцию, хотя Сэму приходится топтаться на месте, когда я внезапно останавливаюсь от боли в боку.
— Эй, Джейд, что произошло между вами? — спрашивает мистер Лорример.
— Ничего, — говорю я, держась за бок.
— Наклонись вперед. Через минуту боль пройдет. Что значит «ничего»? Меня не проведешь. Вы поссорились?
— Послушайте, он не имеет ко мне никакого отношения. Он просто Толстый Сэм.
Вики ухмыляется.
Мистер Лорример хмурится:
— Хватит, Джейд. Не надо его обижать. Ты ведь не любишь, когда обзываются!
Мне стыдно, потому что совсем не все равно, что думает мистер Лорример, да и мнение Сэма тоже не безразлично. Просто Вики значит для меня гораздо больше.
Несмотря на боль в боку, бегу вперед. Мистер Лорример не отстает. Я сбавляю скорость — он тоже замедляет темп. Не удается бежать быстрее — не могу же я от него отмахнуться!
— Как ты думаешь, почему Сэм записался в секцию?
— Не знаю, — пыхчу я.
Хотел похудеть? Поддержать форму?
— Потому что хотел быть рядом. Он увидел твою фамилию в списке и решил, что без Вики тебе будет тяжело.
— У меня сердце кровью обливается! — грубо вмешивается Вики. — Не смей размякать, Джейд! Ты не будешь дружить с Толстым Сэмом.
У меня и не получится. Он, как тень, тащится позади. Наконец мистер Лорример оставляет меня в покое. Я бегу, потом иду, потом снова бегу. Вики летит следом и кувыркается в воздухе. Ей весело. Вот бы порезвиться вместе с ней! Это из-за нее мне приходится бегать. Но почему-то вдруг становится скучно — не то что на прошлой неделе.
