— Представляю!
— Нет, правда, Элли, он очень мило общается с Надин на романтические темы. Его письма похожи на стихотворения.
— Когда я написала ему сегодня утром, он сказал, что сочиняет обо мне стихотворение, — хвастается Надин. — Он называет меня "моя девочка Ксанаду".
— Ты ведешь опасную игру, Надин. Он как дурак-извращенец вообразил себе, что ты ходишь в черном бикини и высоких сапогах.
— Не смей обзывать его извращенцем! — краснея, отбивается Надин. — Ну и что в этом плохого? Безобидные фантазии…
— Я бы с ума сошла, если бы кто-нибудь представлял меня в подобном виде.
— Это трудно себе представить. Ты ведь толстая и будешь нелепо выглядеть в бикини и высоких сапогах, — выпаливает Надин.
Магда открывает рот от удивления. Наступает неловкая тишина. Не могу поверить, что это сказала Надин. Конечно, это правда, но от нее я никак не ожидала… Чувствую, как к глазам подступают слезы. От обиды меня пошатывает.
— Ну, пожалуйста, Элли, сядь, — просит Магда. — Не дуйся!
— Ты слышала, что она сказала?
— Да, но она не хотела…
— Она обозвала Эллиса извращенцем! — кричит Надин.
— Она тоже не хотела тебя обижать! — убеждает Магда.
Мы с Надин смотрим друг на друга. Мы произнесли вслух именно то, что хотели! Это не пустяковая ссора, которая через пять минут закончится. Это серьезная размолвка. Нашей дружбе может наступить конец. Действительно может!
— До свидания! — Я ухожу с высоко поднятой головой.
Спотыкаюсь, поднимаясь по ступенькам, и в голени что-то хрустит. Становится очень больно. Может быть, поэтому по щекам катятся слезы.
Глава девятая
ДЕВЧОНКИ ПЛАЧУТ, КОГДА ССОРЯТСЯ С ДРУЗЬЯМИ
Всхлипываю от обиды, но не хочу вытирать глаза, потому что Надин и Магда могут увидеть.
Надин и Магда. Не слышу за собой шагов, никто не обнимает меня за талию, никто не шепчет на ушко. Магда решила остаться с Надин. Теперь они лучшие подруги, а ведь Надин всегда дружила со мной, еще с детского сада. Когда мы поступили в школу «Андерсон», я первая познакомилась с Магдой. Надин ее долго недолюбливала. Мне всегда приходилось быть между ними посредницей, свинкой-арбитром. А теперь я просто свинка. Толстая свинья.
Не понимаю, как она могла… Как можно не щадить подруг?! Она же знает, как я переживаю по поводу своей полноты. Помнит, что в прошлой четверти я чуть не заболела анорексией. Неужели она хочет, чтобы начался рецидив и я снова стала думать об изнуряющих диетах?
Нет, я ей не поддамся! Не буду принимать злые слова близко к сердцу! Но когда днем в гордом одиночестве сижу за школьной партой, мне кажется, Надин написала у меня на спине большими печатными буквами "ЖИРНАЯ". Мне больно. Очень! Приходится постоянно потирать спину. Начинает ныть живот. Раздувается больше обычного — отвратительный арбуз, оттопыривающий юбку. Бью его под партой. Боль нарастает. Мне знакомо это неприятное ощущение. Начинаются месячные. Нужно мчаться домой, как только прозвенит звонок. На секунду задумываюсь: а вдруг Надин посмотрит в мою сторону? После обеда она упорно меня не замечает, хотя мы сидим недалеко друг от друга, и спокойно собирает сумку, болтая с Магдой. Магда с тревогой смотрит на меня. Она мне улыбается, но остается на стороне Надин.
Нет, не собираюсь ждать и надеяться, что они захотят со мной помириться. Да и не могу. Нужно мчаться домой в ванную. Быстро проверяю сзади юбку и убегаю.
— Элли, подожди! — кричит Магда. — Ну что ты ведешь себя как ребенок?
Как ей только не стыдно! Разве я веду себя по-детски? В моих поступках прослеживается здравый смысл взрослого. Надин полная идиотка, раз позволяет совсем незнакомому парню присылать глупые письма. Он может быть кем угодно. Само имя Эллис звучит подозрительно. А вдруг он и вправду извращенец?!
Я возмущена поведением Надин, но все равно ее люблю и не хочу, чтобы у нее были серьезные неприятности. Она ясно дала понять, что не хочет прислушиваться к моим советам. Может быть, стоит кому-нибудь рассказать? Например, ее маме с папой? Нет, нельзя. Надин меня убьет. Они с Магдой больше никогда не станут со мной разговаривать.
— Элли! Эй, Элли!
О господи! Рассел ждет меня возле школьных ворот. Чуть не пробежала мимо него.
— Ох, Рассел, прости!
— О чем это ты задумалась? Уж не обо мне ли?
— Я волновалась из-за Надин, потому что…
— Потому что ты только и думаешь что о ней и Магде, — раздраженно говорит Рассел. — Не понимаю, почему ты вообще со мной встречаешься? Тебе гораздо больше нравится ходить в своей девчачьей тройке.
— Если хочешь знать, мы поссорились. Я очень волнуюсь из-за Надин — она совсем спятила и…
— Она сумасшедшая. Послушай, забудь ты о ней и Магде! Пошли ко мне домой, и мы вдвоем чудесно проведем время.
— Не могу!
— Ну почему?
Не скажешь же ему, что нужно скорее бежать в ванную. Знаю, что с другом полагается говорить обо всем. Мы и обсуждаем разные темы, но только не эту. Мне неловко.
— Не очень хорошо себя чувствую, — честно признаюсь я. — Хочу поскорей пойти домой и прилечь.
— Пойдем ко мне и полежим вместе.
— Вот еще!
— Увидишь, каким нежным я буду! Помассирую тебе лоб, плечи… Все, что захочешь…
— Отстань!
Почему Рассел всегда такой навязчивый? Хорошо, что меня любят и обо мне заботятся, но недавно мне показалось, что Рассел проверяет, как далеко можно со мною зайти. Мне нравится, когда мы вместе, но иногда мне больше хочется, чтобы он относился ко мне как к личности, а не думал лишь о теле своей подружки Элли.
Тело меня подводит. Схватывает живот. Чувствую опасную влагу.
— Прости, Рассел, но мне правда нужно домой, — говорю я и пускаюсь бегом.
Прибегаю как раз вовремя. Анна оставила записку, что ушла в город встречаться с покупателем большой сети магазинов, который интересуется недорогими шерстяными изделиями для детей, выполненными по эскизам Анны, но произведенными в массовых количествах.
"Если дело выгорит, придется работать еще больше, поэтому я не уверена, что соглашусь, — нацарапала мне Анна. — Ты же знаешь, что происходит у нас с папой".
Обязательно соглашайся, Анна! Не думай о папе.
Читаю дальше. О боже! Моголь пошел пить чай к младшей сестренке Надин, Наташе.
"Надеюсь, буду дома около шести. Но если не смогу, пожалуйста, Элли, будь ангелом — сходи за Моголем", — пишет Анна.
