– Терпеть не могу гопников.
– Я тоже гопник.
– Ты?
– В душе гопник. Между прочим, у гопников был свой кодекс чести. Скажем, они никогда не тронут тебя, если ты идешь с девушкой. Если ты проводил ее и возвращаешься один, могут и навалять. Если с двумя девушками – тоже могут. Но если с одной – никогда.
– Что-то мне не верится, – сказала Жанна.
– Напрасно.
– Эй, красавица! – раздался голос позади нас.
Мы обернулись. Трое уродов пялились на нас и ржали. Всем лет по двадцать. Тупые наглые хари.
– А ты, лопух, чего обернулся? – спросил меня крайний слева. – Ты тоже, что ли, красавица?
– Чего надо? – спросил я.
– От тебя ничего, – сказал урод, который стоял по центру, и попытался схватить Жанну за руку.
Она отшатнулась.
– Ну чего? – крикнул мне урод слева и встал в боевую стойку.
Я тоже попытался встать в какую-нибудь позицию.
В этот момент Жанна подскочила к железной ограде и с размаху разбила об нее пивную бутылку.
– Пошли вон отсюда, недоноски, – сверкая глазами, закричала Жанна, сжимая в руке «розочку».
Она была дьявольски красива. Как я сразу не заметил? Впрочем, меня можно простить. Смазливые девчонки красивы, когда улыбаются, но истинная красота проявляет себя в гневе. Только в гневе.
Уроды, кажется, тоже осознали, что красота – страшная сила. Они попятились, развернулись и быстрым шагом зашагали прочь. Жанна подошла к урне и выкинула «розочку».
– Говоришь, никогда не тронут, если идешь с девушкой? – смеясь, спросила она.
– Времена меняются. И люди меняются вместе с ними.
Жанна невесело усмехнулась.
– И кто из нас гопник? – спросил я. Просто так спросил. Потому что нужно было чего-то сказать.
Жанна не ответила.
Мы молчали.
– О чем ты сейчас думаешь? – спросила Жанна, которой, видимо, тоже хотелось чего-то сказать.
– Вчера Артур рассказывал мне про Борхеса.
– Артур? Про Борхеса?
– Я сам удивился. И тем не менее – рассказывал. Борхес уверял, что в мире существуют только четыре сюжета. За сегодняшний день я прожил все четыре.
– Нельзя ли поподробнее?
Я собрался с мыслями:
– Первый сюжет – это поиск. Ясон, плывущий за золотым руном, и тридцать персидских птиц, пересекающих горы и моря, чтобы увидеть лик своего бога – Симурга, который есть каждая из них и все они разом.
– И что?
– А то, что мы сегодня, подобно Ясону, весь день искали эту гребаную Аллею блогеров.
– Которая оказалась каждым из вас?
– Не будем вдаваться в детали. Второй сюжет – осажденный город. Троя, обреченная огню и мечу. И мы, осажденные в кабаке гастарбайтерами, которых обидел этот полудурочный шофер. Третий сюжет – возвращение. История об Улиссе, после десяти лет скитаний по грозным морям и остановок на зачарованных островах приплывшем к родной Итаке, и обо мне, после дня скитаний по кабакам и помойкам пришедшем к родному…
– Понятно. Какой четвертый сюжет?
– Самоубийство бога.
– Богом ты, конечно, считаешь себя. Но где ты видишь самоубийство?
– А разве я не самоубился? Я должен был защитить тебя, а ты защитилась безо всякого моего участия.
– Ты же не струсил.
– Этого только не хватало.
– Не обижайся. Я просто тебя опередила. Все хорошо. Ты говоришь, что никаких сюжетов, кроме этих четырех, не бывает?
– Так говорит Борхес.
– Не верь твоему Борхесу. Сегодня тебя ждет, по меньшей мере, еще один сюжет.
Мы пришли. Я открыл дверь. Собака запрыгала, просясь на улицу.
Жанна, ни о чем не спрашивая, прошла на кухню. Я за ней.
– Будем пить чай, – сказала Жанна.
– Чай?
– Чай.
– А коньяк?
– Коньяка не будет.
Жанна поставила чайник и принялась вытирать стол.
– Какая же у тебя грязь.
– Да уж, здесь нужно месяц убираться. За день точно не справишься.
Жанна улыбнулась:
– Я и не собираюсь справляться за день. Впереди у нас куча времени. Кстати, я остаюсь у тебя.
– У меня только один диван.
– А зачем нам два дивана?
Я заметил, что все время улыбаюсь какою-то растерянной улыбкой.
– Погуляй с собакой, – сказала Жанна.
Я посмотрел на Ллойда:
– Дружище Ллойд, мы прекрасно жили вдвоем. Мы три года жили вдвоем. Но, похоже, у тебя появилась новая хозяйка.
Ллойд встал на задние лапы и завилял хвостом.
