Впрочем, у них свои представления об алкоголе. Как-то раз собрались у нас в штабе все кандидаты. Со всей области приехали, чтобы получить деньги на кампанию.
Получили.
– Это дело надо обмыть, – загалдели кандидаты.
– Одиннадцать часов утра – рано обмывать.
– Обмывать никогда не рано, – изрекли кандидаты, и прозвучала эта сентенция настолько веско, что оспорить ее не было решительно никакой возможности.
Пошли в пельменную. Кандидаты сделали заказ. Подозреваю, на все деньги, которые от нас получили.
Принесли водку и пельмени.
– А запивка? – спросил я.
– Ах мы дурачье деревенское, – заволновались кандидаты. – Люди из Москвы приехали, им запивка требуется, а мы, лапти колхозные, и не сообразили.
– Я не из Москвы, я из Петербурга.
– Тем более. Культурная, блядь, столица. Без запивки не обойтись.
Послали самого молодого кандидата за запивкой. Он принес пиво. Каждому по две кружки. По их понятиям – это и есть запивка. Я взял на заметку.
В каждом кировском кабаке – толстенное меню. Пара страниц отводится под кушанья, остальное – под напитки. Главным образом – под коктейли. Коктейли в Кирове – это все возможные спиртные напитки во всех возможных сочетаниях. Иногда весьма причудливых. Я запомнил коктейль «Кировчанка». Замечательный коктейль: «Мартини» и «пиво «Балтика № 3». Странный у кировчанок вкус.
Как ни странно, наши кандидаты, которые из Кирова, употребляли умеренно. С этим проблем не было. Проблемы были с другим.
Кировская региональная парторганизация считалась сильной. Она имела даже одного депутата в областной думе, что по тем временам – временам упадка – считалось роскошью.
Депутат – милейший человек. Весельчак и балагур. Правда, лицо немного туповатое. Очень на актера Толоконникова похож, который Шарикова играл.
Приносит мне областной депутат макет листовки. Чтобы я завизировал и выдал деньги. Читаю биографию: «С такого-то по такое-то время проживал в Лихтенштейне».
– Это что же, – говорю, – получается? Получается, что из четырех лет вашего депутатства три с половиной вы провели в Лихтенштейне?
– Натурально в Лихтенштейне, – смеется депутат. – Замечательная страна.
– Что вы делали в этой замечательной стране?
– Продавал стиральные машины «Вятка-автомат».
Правильно говорят: человек предполагает, а Бог располагает. Я предполагал, что лимит удивлений в моей жизни давно исчерпан. Но тут – челюсть отвисла. Натурально отвисла, как выразился бы кандидат.
Сидит передо мною человек, похожий на Шарикова, который три года продавал стиральные машины «Вятка-автомат» в Лихтенштейне. В стране, где проживает всего 30 тысяч человек. В стране с самым высоким в мире ВВП на душу населения. 118 тысяч долларов на одну лихтенштейнскую душу. Кому там нужны стиральные машины «Вятка-автомат», если даже у меня дома стоит Bosch?
– И что, – спрашиваю, – продали хоть одну?
Депутат самодовольно усмехнулся. Я так и не понял, то ли ни одной не продал, то ли продал столько, сколько мне и не снилось.
– Давайте уберем этот Лихтенштейн.
– Зачем? – обиделся депутат.
– Избиратели не оценят.
– Много ты понимаешь в наших избирателях! Кого они видели, эти избиратели? Каких депутатов? Колхозников! Вонючих колхозников, которые горазды только говно кирзачами месить. А тут – Лихтенштейн! Сказочная страна, о которой они и слыхом не слыхивали. Они решат: коли человек жил в Лихтенштейне – значит, мужик головастый.
– Они будут чудовищно заблуждаться, – вставил начальник штаба из местных.
Депутат захохотал:
– Это уже не моя беда. Лихтенштейн оставляем.
– Но вы не могли помогать избирателям, проживая в Лихтенштейне.
– Я думал о них. Точно – думал! Вставим такой фрагмент: «Вдали от Родины, на чужбине, в далеком и сумрачном Лихтенштейне я ни дня не забывал о вас, мои избиратели».
– Этого мы вставлять не будем.
– Тогда оставляем Лихтенштейн.
Сторговались. Лихтенштейн оставили, а думы об избирателях выкинули.
Через несколько дней депутат заявился с новой порцией агитматериалов. На этот раз – с плакатами.
– Гениальная идея, – с порога объявил депутат. – Округ у меня, так сказать, разношерстный. Много маленьких поселков. Для каждого поселка делаем свой плакат. С учетом, как говорится, местной специфики.
– Хорошая мысль.
Депутат показал первый плакат. На плакате красовался авиалайнер, по виду – Boeing. И надпись: «Вернем авиации крылья!»
– Что за чепуха?
– У них есть поселок, куда раньше «кукурузник» прилетал, – объяснил начальник штаба.
– И чего?
– Больше не прилетает.
– И по этому поводу мы хотим вернуть авиации крылья?
– Ну наконец-то, – радостно закричал депутат. – Наконец-то понял. Я уж думал, ты никогда не поймешь. Доходит до вас, москвичей, как до жирафа.
– Я петербуржец.
– Тем более.
– Хорошо, – сказал я. – Прилетал «кукурузник». Почему тогда на плакате Boeing?
– Ну не «кукурузник» же рисовать. Эх ты, деревня. «Кукурузник» – это не эстетично, понимать надо.
– Показывайте второй плакат.
На втором плакате самолетов не было. Был сам депутат. Вылитый Шариков. Как нарочно фотографию подобрал.
И слоган. Несколько загадочный слоган: «Я из Дурней. Я знаю, что это такое».
– Вы, может, и знаете, только я ничего не знаю. Что такое Дурни?
В слове Дурни я сделал ударение на первый слог. Оказалось, что нужно на второй.
– Дурни – это деревня, из которой я родом, – с гордостью сообщил депутат.
– Она так и называется – Дурни?
– Называется она по-другому, но в народе ее только Дурнями зовут.
Я еще раз взглянул на плакат. Пожалуй, информация, что он из Дурней, – лишняя. Это и по физиономии видно.
– Понимаете, – говорю, – нестыковочка выходит. Когнитивный диссонанс. Либо Дурни, либо Лихтенштейн. Одно из двух.
– Какой еще конкорданс? Вот терпеть не могу ваши столичные штучки. Хотя… – Депутат задумался. – Хотя отличный девиз: «Из Дурней в Лихтенштейн!»
Я молча выдал деньги. Благо плакаты стоили недорого.
За несколько дней до выборов депутат пришел, сияя от счастья:
– Собирайся, молодежь! Праздновать будем!
– По какому поводу?
– Ваш покорный слуга Land Rover купил.
