И вдруг Марко осознал, что она уже здесь, и стоит, и смотрит
на него.
* * *
Сегодня она была облачена в зловещий кроваво-красный плащ и
со своей бархатной черной маской выглядела истинной пособницей сатаны. И она
замедлила шаги лишь на мгновение, чтобы дать Марко заметить ее присутствие (как
будто он мог не заметить!), а потом направилась к нему так стремительно, что он
отшатнулся и отступил на шаг, и два, и три, попятился в лавку, а она наступала
на него: вся в красном, с черным лицом, молча и неумолимо.
– Что… кто вы? – хрипло выдавил он и поперхнулся, когда рука
ее потянулась к завязке плаща. Он думал, что увидит знакомый зеленый наряд, и
внутренне собрался, но ничто не помогло ему сдержать короткого пронзительного
крика, когда он увидел… увидел ее тело, облаченное в белую рубаху, такую
тонкую, что женщина казалась обнаженной. Вся рубаха была испятнана кровавыми
пятнами, причем некоторые уже почернели, даже позеленели, как если бы
подернулись тлением, некоторые стали бурыми, словно были пролиты несколько дней
назад, а некоторые алели свежей, еще влажной кровью.
Марко глядел, оцепенев, чувствуя, как ледяная рука ужаса
медленно касается спины… но вот незнакомка начала медленно опускать маску, и он
испустил слабый, жалобный стон, понимая, что это еще не страх – самое страшное
ему предстоит.
Маска упала, и белое, мертвенно-белое лицо глянуло на Марко
живыми, жгучими глазами. Слипшиеся от смертного пота пряди спадали на лоб, синие
губы дрожали не то в улыбке, не то в жалобной гримасе, щеки были измазаны
землею… землею той могилы, из которой она восстала и явилась за ним: не
забывшая, не простившая преступления, унесшего ее в эту могилу… и кровь
сочилась, неостановимо сочилась из раны у нее на шее.
Покойница простерла руки – ногти ее были изъедены
черно-зеленой гнилью, и Марко отпрянул за миг до того, как эти
полуразложившиеся пальцы стиснули его горло. Из его пересохшего рта исторгся
слабый крик, глаза закрылись, колени ослабели – и он без чувств рухнул к ногам
Троянды, которая и сама была почти без чувств и держалась только неутихающей
жаждой мщения.
– О мадонна! Помогите! Спасите! Убивают! – раздался вдруг
слабый крик у нее за спиной, и Троянда обернулась так резко, что разлохмаченный
жуткий парик слетел с ее головы и накрыл лицо распростертого на полу убийцы. Но
этого Троянда не заметила, потому что взор ее был устремлен на замызганное
создание, замершее у входа.
При виде подведенных глаз, раскрашенных щек и струйки алой
краски, стекавшей из искусно укрепленного за ухом кожаного мешочка, кричавшая
пошатнулась, и Троянда подумала, что еще одно бесчувственное тело свалится
сейчас на пол. Помешать этому, впрочем, смог Луиджи (сегодня он по приказу
Троянды оставался поодаль, потому что она хотела быть один на один со своей
жертвой), вбежавший на крик и успевший подхватить тщедушную фигурку под локоть.
Незнакомка вздрогнула так, будто ее хлестнули раскаленным железным прутом, и в
ужасе воззрилась на сердитое лицо Луиджи, разевая рот и явно готовясь снова
заорать что есть мочи.
И вдруг лицо ее сменило гримасу ужаса на выражение крайнего
изумления, причем точно таким, если не большим изумлением исказилось лицо
Луиджи, выкрикнувшего:
– Джилья! Клянусь ключами святого Петра! Да ведь это Джилья!
Ты вернулась?!
Дверь в лавку распахнулась, и на пороге вырос один из
аретиновских bravi.
– Синьор, синьора, прошу прощения! Стража идет, – проговорил
он, запыхавшись. – Мы их задержим, но вам лучше скрыться.
– Как это скрыться?! – с негодованием воскликнула Троянда. –
Но ведь я еще ничего не успела!
– В другой раз, – буркнул Луиджи, бесцеремонно подталкивая
Троянду к черному ходу. – У тебя еще будет возможность уходить этого малого до
смерти, да он и так полумертв!
– Вот именно – полу! – прошипела Троянда, которую от
отчаяния ноги не несли. Она никак не могла поверить, что столь тщательно
придуманный хитрющим Аретино спектакль вдруг рухнул, и когда? В тот миг, когда
почти свершился! И все из-за этой тщедушной замарашки, этой мерзавки, которую
Луиджи почему-то не свалил ударом кулака, а назвал столь пышным именем
[27] и
тащит за собой. – Куда ты ее волочешь? Это все она виновата! Черт ее принес так
не вовремя!
– Волоку я ее с собой, потому что синьор не простит мне,
если узнает, что я ее видел и упустил, – невозмутимо пояснил Луиджи, не
переставая в тычки гнать Троянду из лавки. – А насчет явиться не вовремя… Она
иначе не может. Это ведь Джилья!
Глава 7
Пьерина Риччья
Маска Отмщения еще на полпути к дому Аретино сменилась
маской Милосердия: заморыш, которого Луиджи сначала волок за собой, а потом нес
на руках, вдруг посинел и начал задыхаться. Луиджи с ужасом смотрел, как Джилья
с хрипом раздирает себе грудь, пытаясь впустить хоть глоток воздуха. У
секретаря Пьетро, всегда надменного и насмешливого, вдруг сделалось такое
испуганное выражение, что именно его в первую очередь пожалела Троянда и, велев
остановиться и положить девчонку прямо на ступенях, ведущих к маленькому
каналу, принялась смачивать тепловатой водой ее виски, растирать руки. Она
распустила шнуровку грязного корсета, давая несчастной вздохнуть свободно, и
усмехнулась про себя: совершенно непонятно, зачем вообще Джилье носить корсет,
она ведь плоская, как доска! Грудь ее напоминала два синеватых прыщика и
почему-то вызывала брезгливость, да и вся она была просто отвратительная как на
вид, так и на ощупь: грязная, потная, ребристая – воистину ребристая, ибо ребра
и кости ключиц выпирали будто нарочно! Но не могла же Троянда бросить ее вот
так умирать, потому и возилась она с Джильей, пока та не отдышалась и открыла
мутные, ввалившиеся глаза и перестала хватать воздух бескровными тонкими
губами. Но все же, когда Луиджи, подхватив девчонку, снова рысцой двинулся
вперед, Троянда не удержалась и торопливо ополоснула руки в канале, чтобы смыть
это ощущение липкой грязи, оставшейся на ладонях. Поднявшись, она увидела, что
огромные глаза Джильи, чья голова безвольно покачивалась на плече Луиджи,
устремлены на нее. Троянда на миг устыдилась, но тут Джилья опустила веки и
словно бы задремала. Может быть, она ничего и не видела.
Звуки потасовки, случившейся на Мерчерие возле лавки Марко,
мгновенно потонули в праздничном гомоне карнавала, и Луиджи со своей ношей и с
Трояндой, трусцой бегущей следом, без всяких помех добрались до палаццо Аретино
– стоило только отыскать поджидавшую их гондолу. Вскоре она причалила к
парадной террасе, изящными уступами спускавшемуся в канал входу, но Луиджи
сердитым шепотом велел грести в обводной канал, к садам, окаймлявшим дворец.
Баркайоло резким движением весла заворотил ладью влево… и тут Джилья снова
начала умирать.
