Глава шестнадцатая
Белла!
К утру пейзаж вокруг совершенно переменился. Небольшие холмы скрылись под толстым снежным покрывалом. Тополя словно ссутулились, их покрытые снегом ветви сгибались вниз под непосильной ношей.
Аррьеро и Селесто снова отправились вперед, на поиски хорошего источника, не скованного льдом. Прошедшая ночь была очень холодной. Они быстро скрылись из виду в облаке снега, летящего из-под копыт.
Они не успели далеко ускакать, когда Аррьеро внезапно остановился.
– Что там? – спросил Селесто. – Еще одна пума?
Через несколько секунд он тоже уловил запах, который почувствовал Аррьеро. Тот казался смутно знакомым.
– Лошадь! – отозвался Аррьеро.
– Это… Это что, Пегасус? – заикаясь, проговорил Селесто.
– Не совсем, – ответил Аррьеро.
Перед ними возвышался утес. Из тени скал появилась изможденная фигура кобылы.
– Белла? – спросили они одновременно. Это была бывшая подруга Пегасуса, жеребца, предавшего Первый Табун.
Селесто порысил к ней.
– Стой! Селесто, подожди, это может быть ловушка!
Жеребчик тут же остановился.
– Аррьеро, она очень плохо выглядит.
Кобыла увидела их и слабо заржала. Направилась было навстречу, но вдруг споткнулась.
– Она одна, – сказал Аррьеро.
Собственный запах Беллы был сильным и перебивал любые следы предателя Пегасуса. Однако они оставались настороже и медленно пошли навстречу кобыле.
– Простите меня. Пожалуйста, если можете, простите! – Ее ноги начали подгибаться, и она рухнула на землю.
– Что случилось с твоим жеребенком? – спросил Аррьеро.
– Мертв. Он родился мертвым.
– А с Пегасусом? – спросил Селесто.
– Он меня бросил. – Голос ее был безжизненным, глаза тусклыми.
– Как он мог? – со смесью ужаса и недоверия спросил Селесто.
– Я не нужна ему, если не могу принести потомство. Он слишком горд. Гордится своей родословной, вы же знаете. Но вы, вы можете меня простить?
– За что? – не понял Селесто.
– Мы завели вас в тот каньон… Пожар… И все прочее… – Голос ее слабел.
– Это сделал Пегасус, а не ты, – твердо сказал Аррьеро.
– Не знаю… Мне теперь все равно. Я хочу умереть, уйти к своему жеребенку. Мальчик. Это был мальчик. Стервятники слетелись сразу же. Я отгоняла их, как могла. Но я слишком слаба. Они склевали моего мальчика до костей. У него была золотистая шерсть, как у меня. Остались одни кости. Одни только кости… – Ее голос угас, как догорающая свеча.
– Ты не должна умереть! – яростно проговорил Аррьеро.
– Я ничто. Во мне одна пустота.
Аррьеро и Селесто взглянули друг на друга. Их глаза горели.
– Ты не ничто. Ты можешь быть частью нашего табуна. Первого Табуна.
– Мы не оставим тебя здесь, – сказал Селесто. – Мы не отдадим тебя на растерзание стервятникам.
Они решили, что Аррьеро останется с Беллой, а Селесто поскачет обратно, туда, где они условились встретиться с табуном. У Тихо есть целебные травы. Они помогли Эсперо. «Они смогут помочь и Белле», – думал Селесто, содрогаясь при мысли о жестокости Пегасуса. Низость этого законченного предателя не знала пределов.
* * *
– Что такое?» – Корасон подняла голову и увидела Селесто, который несся к ним по снегу. Он резко остановился. Уши жеребчика были прижаты, он некоторое время не мог сказать ни слова, восстанавливая дыхание.
– Вы не поверите! – наконец выпалил он.
– Что случилось? – напряженно спросил Грулло.
– Белла!
– Белла! – пронзительно заржала Анжела. – Кобыла Пегасуса!
– Пегасуса с ней нет, – сказал Селесто, все еще хватая воздух ртом. Все лошади собрались вокруг него. Они нервничали, прядали ушами и вытягивали губы, пытаясь уловить запах.
– Где Аррьеро? – обеспокоенно спросил Эсперо.
– Аррьеро остался с Беллой… – Голос Селесто надломился. – Ей очень плохо… она, кажется, умирает.
– А ее жеребенок? Она же ждала жеребенка, – медленно проговорила Корасон, вспоминая.
– Он родился мертвым. Поэтому Пегасус ее и оставил. Он сказал ей, что она не может принести ему здоровое потомство.
– Он вот просто так ее бросил?! – с отвращением проржала Анжела.
– Да, – мрачно подтвердил Селесто. – Оставил ее слабой, почти умирающей, с мертвым жеребенком.
Кони заволновались и приглушенно зафыркали, как будто пытаясь найти объяснение такому поступку.
Селесто посмотрел на Тихо.
– Тихо, ты должен пойти туда и взять с собой свои лекарства. Вдруг ты сможешь ей помочь? Аррьеро тебя ждет. Он не хотел, чтобы Белла умерла в одиночестве.
«Нет, – подумал Тихо. – Никто не должен умирать в одиночестве». Поэтому он и остался с Гару, когда племя ушло.
– Можно я поеду на тебе, Эстрелла? – спросил он.
– Я с вами, – предложил Эсперо.
Тихо вскочил на спину Эстрелле. Наверное, он вырос, потому что ему больше не нужен был камень, чтобы забраться на лошадь. Он прижал колени к бокам Эстреллы, и они галопом помчались вслед за Селесто по клубящемуся у них под копытами снегу.
* * *
– Ей нужно попить, – сказал Аррьеро мальчику, едва тот успел слезть со спины Эстреллы. – Вон там есть ручей. Совсем недалеко, но у нее нет сил, чтобы добраться туда.
Тихо на секунду задумался. У него был кожаный бурдюк из пузыря длиннорогого барана, который был убит для весеннего праздника. Он обычно носил с собой мешочки поменьше для порошков и настоек. Пузырь был не так удобен, как кожаные ведра, которыми носили воду в стойбище, но все же достаточно хорош. Мальчик опустошил его, и они поскакали к ближайшему ручью.
– Хороший ручей, – сказала Эстрелла, повысив голос, чтобы ее было слышно за журчанием воды. – Она замолчала и огляделась, как будто в поисках чего-то еще. – Мы могли бы устроить здесь лагерь. Скалы и тополя защищают это место от ветров. Да, по-моему, здесь было бы неплохо.
Тихо тоже огляделся по сторонам. Ему понравилась идея Эстреллы об устройстве зимней стоянки. Скоро придут снежные луны. К тому же он подумал о жестоких ветрах и убийственных волчьих шквалах.
Наполняя бурдюк водой, он вспомнил, как злился знахарь, когда вождь отдал его Гару на весеннем празднике. Это было наградой за то, что она вылечила жену вождя. Знахарь обвинил Гару в колдовстве, но вождь любил свою жену и был так рад, что она снова здорова, что не обратил никакого внимания на эти обвинения.
