– А что конкретно случилось? – спросил он, продолжая крепко держать руку жены.
Данилов едва посмотрел в его сторону.
– Тебя технические подробности интересуют?
– Хотелось бы понимать масштабы произошедшего.
– Плохие масштабы, Павлик… Плохие…
– И все-таки.
Данилов обвел взглядом собравшихся за столом и вздохнул.
– Не будет тепла в городе… Но здесь вам бояться нечего. У меня все автономно – и отопление, и электричество. Еды тоже хватит. Можно хоть всю зиму тут просидеть. Снега вокруг полно, без воды не останемся. Живите спокойно.
В гостиной стало так тихо, что Рита услышала шелест карандаша по бумаге. Следователь продолжал рисовать что-то в своем блокноте. Правда, лицо его уже не было безмятежным, и карандаш порхал из стороны в сторону разъяренной осой.
– А город? – подал голос Петр. – Город совсем заморозят?
– Надеюсь, нет. Пока вводится график временных отключений. Если смогут восстановить режим, вернемся к нормальной жизни. Но сейчас лучше оставаться тут. Места всем хватит.
Данилов снова покосился на следователя, и тот наконец ответил на его взгляд.
– Насчет меня можете не переживать, – сказал он, оставив в покое свой блокнот и холодно глядя в глаза Данилову. – Закончу опрос подозреваемых и уеду.
– Каких еще подозреваемых?!
– Вас это не касается.
– Слушай, следак… – Данилов поднялся на ноги и тяжело навис над столом. – Ты, часом, не попутал? Тебя кто вообще сюда звал?
– Простите, но мы так и не узнали, что произошло, – поспешил вмешаться Павлик. – В чем была причина аварии?
Данилов молча опустился на свой стул. Вместо него ответил следователь. Говорил он, продолжая спокойно смотреть на хозяина дома, словно это он, а не Павлик задал вопрос. Или как будто он был во всем виноват.
– Несколько дней назад на ГРЭС произошло отключение газотурбинной установки. Общественности решено было об этом не сообщать, потому что остальные семь установок работали в штатном режиме. Вчера во время пробного запуска аварийной ГТУ произошла остановка еще двух турбин. Из-за этого полетела линия электропередачи. Возросшая нагрузка привела к отключению всех работающих ГТУ. К ночи три из них удалось запустить. С остальными пока непонятно… Аэропорт закрыт. Люди эвакуируются на личном транспорте.
Следователь замолчал, обводя взглядом серьезные лица.
– И что теперь? – уже без всякого вызова проговорила притихшая Зинаида. – Что с нами будет?
– С вами? – усмехнулся следователь. – С вами ничего не будет. Вы же под крылом у Данилова. А вот городу придется несладко. Там уже творится непонятно что. Есть жертвы.
– Простите, – сказал Павлик, поднимая брови. – Там что, люди гибнут?
– А вы как хотели? – следователь уставился на него. – Беспорядки в такой ситуации неизбежны.
– Это правда? – Павлик перевел недоверчивый взгляд на Данилова.
Тот потер лоб, затем спрятал лицо в ладонях и просидел так несколько секунд. Все остальные напряженно ждали его ответа.
– Очень спать хочется, – сказал Данилов из-за ладоней. – Всю ночь на ногах…
Зинаида резко поднялась со стула.
– Так, мне надо в город! У меня там двоюродная сестра с детьми и тетка.
– Сядь, – глухо сказал Данилов, убирая руки от лица.
– Поехали! – Она дернула мужа за рукав свитера. – Или ты опять будешь ждать его разрешения?! Тёма, отвези меня! Надо узнать, как они там.
– Конечно, – ответил ей сын и двинулся к выходу из гостиной.
– Хорошо, поезжайте, – спокойно сказал Данилов. – Машина у вас мощная, дорогая. Там как раз сейчас такие нужны.
– В каком смысле? – опешила Зинаида.
– В прямом. Людям транспорт хороший нужен, чтобы из города свалить. По деревням к родственникам разъезжаются. Но машины есть не у всех. Так что вас там ждут.
– Кто ждет?
– Слушай, вы там в Москве, похоже, вообще связь потеряли с реальной жизнью. Люди ждут.
Зинаида растерялась.
– Какие люди? Я не понимаю…
– Обычные люди. С арматурой, охотничьим оружием или битами. У кого что… Убивают там сейчас за машины. А ты одна с мальчиком собралась.
– Запугиваете?
– Нет. У меня вчера секретаршу убили. Утром труп нашли рядом с гаражом. Голова пробита чем-то тяжелым. И машины, разумеется, нет.
– Подожди… – Павлик беспомощно, как-то нелепо вскинул руки над головой. – Люда погибла?!
Данилов устало кивнул. У Инги заблестели глаза, и она склонила голову.
– Там вообще вчера был конец света, – продолжал хозяин дома. – Народу покалечили немерено. Давка страшная была на автобусных остановках, мародерство, грабеж… В магазинах кассы с болтами вырывали. Тех, кто пытался остановить, били. Причем били жестоко… Деревенские в основном дали жару. Первокурсники из студенческих общаг. Парни крепкие, никого не боятся. Жалости в них тоже никакой нет. На природе выросли. Мясо, караси, сметана. Все очень жирное, натуральное. Кровь бурлит.
Данилов перевел взгляд на следователя.
– Ты бы лучше вот этим всем занимался, а не вынюхивал тут про меня. Нашел время…
Следователь хотел что-то ответить, но осекся, глядя за спину Данилову. Тот обернулся. На пороге гостиной стоял полуголый Филиппов. Руки его были в бинтах, обмороженные щеки блестели от мази. Блуждающий взгляд не очень осмысленно скользил по сидящим за столом людям. Наконец он жалобно скривился и сильно осипшим голосом спросил:
– Извините, пожалуйста… Где я?
* * *
Водворенного в постель Филю по просьбе следователя немедленно оградили от всех контактов. Рита пыталась возражать и даже сымитировала небольшую истерику, но добиться ей удалось лишь того, что Филиппову была передана папка с рисунками.
Разложив их поверх одеяла, он ворошил эскизы перебинтованными руками. Пальцы плохо слушались, поэтому листы то и дело соскальзывали на пол. Филя провожал их коротким взглядом из-под отекших век и тут же хватался за новый. Ему не терпелось увидеть их все. Зрение подводило, картинки иногда расплывались, и он старательно моргал, отодвигая рисунок на вытянутую руку, ждал, пока мутноватое пятно обретет резкость. Из этих пятен у него в голове постепенно возникал созданный Петром жутковатый образ будущего спектакля.
– Гениально… – пробормотал он. – Вся декорация из мертвых тел… Зомби-торшер, зомби-кресло… Это Босх… Нет, это круче Босха…
– Ты прямо маньяк, – усмехнулся следователь, стоящий у двери. – Только очнулся, и за работу.
Филя покосился в его сторону заплывшим глазом.
– Я ради этого сюда прилетел… А ты кто?
