Крис стал уставать. Пальцы онемели и с трудом сжимали холодную рукоять меча.
– Генка! Генка! Генка!
Он отбил удар, но стальной клинок, выбивая искры, скользнул вдоль лезвия его меча. Руку обожгло, по кисти разлилась липкая теплота. Крис перехватил меч в левую руку, отступил. Это был конец… Но и Генка остановился. С чего бы так? Неужели он пощадит его, как в прошлую драку Димка пожалел отставшую девчонку?
– Эй, щенки, – скучающим голосом произнес Генка, – кто хочет его добить? Может, ты, Инга?
Инга еще не двинулась с места, а Крис уже понял – это та самая девчонка. Вот почему она молчала… Девчонка шла к Крису, но ему не становилось страшно. И лишь когда Инга поравнялась с Генкой, Меломан, жарко дышавший за спиной, выдохнул:
– У нее деревянный меч!
Слишком громко, его услышали и враги. И сама Инга. Она повернулась к Генке:
– Защищайся!
Рядом с рослым мускулистым Генкой Инга казалась еще младше. Хрупкая девчонка лет четырнадцати, темноволосая и большеглазая. «Защищайся» прозвучало у нее скорее просительно, чем угрожающе.
– Ах ты, сволочь, – взревел Генка, – значит, верно…
Он выругался грязно и зло, у себя Крис никому не позволял так ругаться. И поднял меч над головой: таким ударом можно было разрубить напополам и взрослого. Но опоздал. Инга уже ударила – неумело, просто двумя руками пихнула меч вперед.
Генка схватился за живот, за вошедшее в тело лезвие и удивленно уставился на Ингу – та, побледнев, отступала к Крису, и окровавленный меч вытягивался из Генки, полосуя ему пальцы.
– Паскуда, обоих вас кончать… – прохрипел Генка, опускаясь на мост.
Инга ткнулась спиной в Криса и замерла, продолжая сжимать выставленный вперед меч. Ее била дрожь.
Крис обнял ее правой рукой, та была в крови, но девчонка не сделала попытки отстраниться.
– Ты знаешь, что перебежчик не возвращается на Землю, даже если его остров побеждает? – спросил Крис.
– Что? Знаю… – Инга вдруг обмякла, перегнулась, почти повисла на руке Криса, и в ране запульсировала дикая, выворачивающая тело боль. Пытаясь задавить ее, Крис прошипел: «Отходим» – и стал пятиться. Свернувшегося клубком Генку оттаскивали его товарищи, совершенно обалдевшие от случившегося.
2. Разоблачение
Никогда не поверю, что у меня был такой же ошарашенный вид после прибытия на остров, как у Тома. Мы еле-еле вытянули, как его звать: от наших бесконечных «вот из ю нэйм?» в ушах звенело, когда он наконец произнес свое имя. Потом мы повели Тома в замок, но он уперся, и пришлось остаться снаружи. Рита знала английский получше нас, наверное, ее учил Крис, но и она ничего не смогла объяснить Тому. Он или молчал, или начинал говорить так торопливо и сбивчиво, что мы не могли разобрать ни слова. А еще Том постоянно щипал себя за руку и протирал глаза. Вначале мне это казалось смешным, потом стало жалко мальчишку. А затем снова разобрал смех. Я представил, что к вечеру Том окажется с красными глазами и в синяках. А все из-за недоверчивости…
– Что за шум? Пополнение прибыло?
Мы разом вскинули головы. С южного моста, облокотившись на перила, смотрел Крис. Он разделся до пояса, но, только разглядев обмотанную набрякшей футболкой правую кисть, я понял, что это не от любви к загару. Рита, сообразив, в чем дело, ойкнула и метнулась к воротам замка. Я побежал следом. Если Меломан остался дежурить в одиночку, его необходимо выручать… Но Крис выглядел абсолютно спокойным. Похоже, Игорю ничего не угрожало.
Рита первым делом принялась перебинтовывать рану Криса. Откуда у нее взялись бинт и мазь, я так и не сообразил. В кармане она их таскает, что ли… Подойдя к ним, я спросил:
– Мне на южный мост?
Крис пожал плечами, с деланной небрежностью ответил:
– Как хочешь. Игорь может достоять и один, все разбежались.
Странно он на меня смотрел, насмешливо и в то же время с уважением. Так смотрят на детей, сделавших что-то не по возрасту умное.
– У нас новенький.
Крис кивнул.
– Англичанин… или американец.
Вот теперь наш предводитель оживился:
– Двое в один день, совсем неплохо. Рита, бинтуй быстрее.
– А почему двое? – завязывая бинт, спросила Рита. – Или англоязычные народы в бою стоят двоих?
Засмеявшись, Крис высвободил руку. Зубами и свободной рукой начал затягивать бинт потуже.
– Ты плохо бинтуешь, Рита. Надо делать повязку плотнее, тогда мазь быстрее всасывается… А в бою одинаковы все, иногда даже девчонки умеют сражаться. Соблаговолите обернуться, мисс Острый Язык.
Мы с Ритой обернулись одновременно. И я почувствовал, как лицо у меня растягивается в невольной счастливой улыбке. Присев на подоконник одного из открывающихся на террасу окон, поправляя обеими руками растрепанную прическу, на меня смотрела Инга.
– Ты…
– Нет, моя тень.
– Дима, вы знакомы? – удивленно спросила Рита.
Я замялся. Мы же собирались держать это в тайне… Но заговорил Крис:
– Первым ее вопросом было: «С Димой ничего не случилось?»
Инга покраснела. Но Рита не обратила на это ни малейшего внимания.
– Неужели с другого острова? Решила перейти к нам?
Крис пошел к лестнице и, уже спускаясь, крикнул:
– Рита, о том, что они знакомы, говорить не стоит. О'кей?
Молча кивнув, Рита подошла к Инге и спросила:
– Ты не ранена?
На светло-желтой блузке Инги бурели подсохшие пятна.
– Нет, это не моя кровь.
Они не обращали на меня ни малейшего внимания. Стояли с видом давних подружек и разговаривали вполголоса.
– У нас хороший остров, вот увидишь. И девчонок четыре… пять теперь. Тане двенадцать, Лере десять, а Оля совсем малышка. У вас было много девчонок?
– Нет, три: Лорка, Айна и я.
Рита сочувственно кивнула.
– Понятно… Пошли ко мне, переоденешься, а твою блузку постираем.
– Пойдем.
Я молча таращил на них глаза. Ну ладно, ставшая разговорчивой Рита – это еще куда ни шло. Но Инга, разыгрывающая из себя пай-девочку и глядящая на Риту послушнее, чем первоклассница на учительницу! Это не лезло ни в какие ворота.
Девчонки направились к двери. Я шагнул следом и ни с того ни с сего охрипшим голосом спросил:
– Инга, а…
– Вечером, Дима, вечером… – Инга повернулась и вдруг показала мне язык.
Вздохнув, я пошел к другой лестнице. Инга может злиться сколько ее душе угодно. Но прийти на встречу с ней я не мог.
