– А четвертый кто?
– А это самое интересное… – Сиплый ухмыльнулся и покосился на Василису.
– Сиплый, кто-то идет, – как-то чересчур поспешно выпалила Василиса. – Что чуешь?
– Ничего не чую. – Сиплый и сам спохватился, что болтает лишнее. – Патефон вернулся. У него биополе, как у одноименного аппарата. Никакое. Только в упор можно учуять. Как он еще жив с таким-то мизером энергии – уму непостижимо.
Полог на двери сарайчика колыхнулся, и в помещение просочился уже знакомый Денису облезлый тип в засаленных джинсах и растянутой желтой футболке. Поверить, глядя на него, что в прошлой жизни это был преуспевающий топ-менеджер, было очень трудно. Впрочем, кто теперь выглядел, как раньше? Неувядающая Василиса?
Бондарев на миг замер. Ему вдруг показалось, что он точно знает, как выглядела Василиса до Пандемии. Что за наваждение вдруг посетило, майор сказать не мог, но ощущение было очень стойким. Как настоящие французские духи или характерный «больничный» запах, который не перебивала даже «Шанель». Смешение этих «ароматов» Денис улавливал всю свою сознательную жизнь. Так обычно пахло от жены после суточного дежурства. И примерно такие же запахи витали в старом бункере на уровне «Б», большую часть которого занимали госпитальный блок и медицинские лаборатории. А во время эвакуации этими запахами пропитался и штабной уровень «А». Нет, Юля Бондарева не навещала мужа в то время. Это начальница медслужбы пользовалась тем же набором косметики, что и жена Дениса. Почему вдруг возникли все эти мысли при взгляде на Василису? Она напомнила Начмеда? Или она и была тем капитаном медслужбы в юбке?
«Нет, Василиса тут ни при чем, – решил он для себя. – Она знахарка. Настоящие врачи не становятся знахарями. Слишком глубоко им вбивают в мозг академические знания. Бывают, конечно, исключения, но это не про Василису. Очень уж цепкий у нее ум. Если бы она училась на врача, то после Пандемии скорее подалась бы в лагеря бродяг или в Армию. Лечить, а не якобы постигать гармонию… и проворачивать при этом какие-то свои дела. Но… все-таки я почему-то уверен, что знаю, как выглядела Василиса раньше. Как? Примерно так же, была такой же рыжеволосой, зеленоглазой, статной, обворожительной, только… не была такой лукавой, что ли».
– Дамы и господа, – облезлый Патефон театрально поклонился. – Позвольте приветствовать вас в этом скромном, уютном…
– Салют, парниша, – перебила его Василиса. – Давай по делу. Что выяснил?
– Все плохо. – Патефон расплылся в улыбке, демонстрируя свое единственное сбережение из прежних времен – отличный фарфоровый оскал. – Наш уважаемый Гром теперь один из приговоренных к показательной казни.
– К чему?! – Василиса невольно выпрямилась.
– В полдень на центральной площади эти дикари устраивают что-то вроде папуасского праздника, – пояснил Патефон. – С плясками под барабаны и жертвоприношениями. По слухам, Хан собирается показать свою силу и казнить трех человек. Все из основных группировок. И все довольно крупные фигуры. Бродяга – член Совета, а какой-то офицер, говорят, из штаба Армии. Ну и уважаемый Гром. Его рекламируют как лидера северных егерей. Местные юмористы уже окрестили его Санта-Клаусом. Ну, вы поняли, да? Весь такой седой и с севера. Ему бы еще оленей…
– Мы поняли, – строго глядя на Патефона, сказала Василиса. – До полудня… два часа. Хочешь сказать, кочевники успеют все организовать?
– Запросто. Это дело Чубай контролирует. Он организатор высшего класса. Всех взбаламутить, пыль в глаза народу пустить, отвлекающий фейерверк устроить, а под шумок распилить бабло… Это про него. В прежние времена ему цены бы не было.
– У Хана, наверное, сильно не отпилишь, – заметил Сиплый.
– Наверное. Но не о том речь, уважаемый. Гром пойдет на мясо, это однозначно. Уж извините. Там все почти готово. На площади поляна уже накрыта. И не просто так, а от самого Хана. То есть его личными поварами все приготовлено. Этот нюанс халдеями особо подчеркивается. Патриархам-авторитетам столы расставлены, остальным вроде фуршета на прилавках, пиво и закуски. Для поднятия боевого духа после пира – показательные казни врагов. В финале – речь Хана. Он должен сделать какое-то важное заявление. То ли об успехах на северном фронте, то ли о походе на бродяг. Версии у всех свои, но вектор во всех случаях примерно похожий, боевой. Но главное – уже объявлено, что от поселенцев под раздачу попадает егерь-проводник Гром. И клетка с приговоренным выставлена на обозрение посреди площади. Хрен подберешься.
– Действительно, плохо дело, – озадачилась Василиса.
– А что за член Совета? – спросил Сиплый.
– Какой-то Карпов. Михаил или Максим. Знаете?
– Что-то слышал. – Сиплый пожал плечами: – Смутно. А военный…
– Майор. Фамилии не знаю. Холеный такой, упитанный, форма почти новая. Наверное, и впрямь из штаба Армии.
– Майор Савенко? – предположил Бондарев.
– Не знаю, сказал же, – Патефон скользнул недовольным взглядом по Денису. – Бритый наголо. И глаза… как у тебя.
– В смысле? – Бондарев уставился на Патефона.
– Во-во. – Егерь-разведчик почему-то поежился. – Тоже так смотрит. Не поймешь, человек или робот какой-то, прости господи. Будто бы глаза – объективы, а в глубине за ними процессор щелкает вместо мозгов. И вместо души заодно.
– О-о! – Сиплый закатил глаза. – Понесло опять! Слышь, Патефон, смени пластинку. Не все военные это терминаторы в душе. Есть и люди среди них.
– Не знаю. – Патефон вновь неприязненно покосился на Бондарева. – Лично я таких не встречал. Армеец – это одновременно диагноз и направление на техосмотр! Можете дать мне за это мнение в репу! Ну!
Он с вызовом в горящем взгляде сделал шаг в сторону Дениса.
– Успею. – Бондарев отстранился и подался влево, как бы прикрываясь Сиплым. – Вернемся к теме.
– А что тут… еще сказать по теме? – Патефон был явно разочарован незлобливостью майора. – Только выдать резюме. Хан не разменивается на мелочи. Воевать, так со всей Степью и даже с Краем. Провокация задумана серьезная, поскольку все трое достаточно важные шишки в своих группировках. Да и шоу получится отменное. В наличии все, что нужно для поднятия боевого духа Орды на предельную высоту. Пойло, закуска, кровь. Только девок маловато.
Патефон уставился на Василису. Было заметно, что ему очень хочется пошутить в проложенном ранее русле, но сделать это он не решился. И не потому, что боялся получить «в репу». От таких примочек Патефон, похоже, наоборот получал удовольствие. Василису он опасался по иной причине. Например, боялся, что она его сглазит. Недаром же ее считали не только знахаркой, но еще и ведьмой.
– Откуда у Хана уверенность, что он всех победит? – задумчиво проронила Василиса. – Допустим, Армию он может запереть в ее форпостах, а бродяг дезорганизовать, уничтожив Совет. Но как он намерен сражаться с Краем? Вблизи Леса воевать тяжело и очень опасно для обеих сторон.
