– Понимаешь, дружище, – вернул мне слово и интонацию собеседник, – у меня тут план немного не выгорел. Так что, – развел Безумный руками, – ты мой шанс вернуть все обратно взад.
– А сам чего? Без партнера никак? – поинтересовался я.
Безумный выдохнул, цыкнув и опустив голову, снова встряхнулся.
– Ты понимаешь… – поднял взгляд бандит, – Шар выполняет только сокровенные желания. А меня всего разрывает, понимаешь? Откуда я знаю, которое мое желание самое сокровенное? Может, я сейчас хочу обмазаться говном, бегать по пляжу Копакабаны и кричать «Слава Украине»! А может, я больше всего хочу, чтобы у этой сучки Смирновой, которая надо мной в школе смеялась, член на лбу вырос?!
Наклонив голову, я пристально посмотрел на собеседника.
– Да, вот такой вот я загадочный, – кивнул Безумный без улыбки, – иногда сам себя боюсь. И понимаешь, – сжал он губы в трубочку и немного погримасничал с отсутствующим взглядом, – я там уже был. Так что Золотой Шар работает, гарантирую.
Ага. Гарант нашелся.
– Давай попробуем, друг, – снова отнял руку от раны бандит, и даже, подняв вторую, раненую, он, морщась, сложил ладони в жесте молящегося, – давай! Неужели тебе не хочется увидеть своих друзей живыми?
– Хочется, – не удержался и невольно произнес я.
– Помоги мне руку перевязать, – спокойным голосом произнес Безумный, скосив взгляд на плечо.
Не могу понять: он действительно такой безбашенно-импульсивный и на него припадками накатывает или это просто поведенческая маска?
– Помоги себе сам а? – нахмурился я. – Ты ж понимаешь… друг, я немного нервничаю.
– Понимаю… друг, – начал аккуратно избавляться от куртки Безумный, – только нам надо привыкать друг к другу. Один я не смогу то тело тащить, – кивнул бандит на лежащую с закрытыми глазами Аллу.
– Зачем нам ее с собой тащить? – покачал я головой. – Это недалеко?
– Далеко, – покивал Безумный.
– Значит, пойдем вдвоем, а она здесь останется. Вдруг кто прилетит.
– Понимаешь… – после некоторой паузы заговорил Безумный, – хм, не думаю, что тебе эта идея понравится, но… но Золотой Шар – это тебе не козявки на морозе трескать. Чтобы к нему попасть, нужен ключик.
Рука с пистолетом уже начинала затекать, но оружие я не отпускал. Безумный между тем замолчал, перевязывая себе плечо. Несколько раз я оглянулся по сторонам, осматриваясь, но никого поблизости видно не было. «А куда, кстати, Гашников-то делся?» – мелькнула у меня мысль. Подумал я об этом, впрочем, без особого интереса.
– Чтобы к Шару попасть, нужен ключик, – повторил Безумный минут через десять, перевязав плечо. – А ключиком может быть только человек. Такие дела. Вот смотри, ты мне друг, значит, договариваюсь я с тобой. Моя часть соглашения – довести тебя до Шара, а без меня ты туда точно не дойдешь. И даже к двери не подойдешь – сам поймешь потом. Твоя часть соглашения, естественно, – это искреннее желание вернуть все взад, чтобы все твои друзья были живы. Тогда и я буду… тогда и я попробую все сначала.
– И? – не понимая, к чему он клонит, переспросил я.
– А от нее потребуется быть ключиком, – кивнул на Аллу Безумный.
– Поясни.
– Там «мясорубка» в проходе. Это такая аномалия, которая…
– Я знаю, что за аномалия.
– Угу. Если ты такой знающий, значит, должен знать и то, что, после того как «мясорубка» кого-нибудь порубает, она на недолгое время исчезает. Так что все просто – мы идем к Золотому Шару, открываем проход ключиком, ты загадываешь желание – и фьюить, все становится как было.
– Плохой план, – покачал я головой, – недееспособный.
– Другого нет, извини, – развел руками Безумный машинально, но тут же поморщился от боли, – мне смысла открывать проход нет – ведь если я умру, то не буду помнить того, что сейчас со мной происходит. А повторяться в поступках мне смысл какой?
Я не ответил, просто покачал головой.
– Друг, послушай…
– Нет, – коротко ответил я, снова начиная прикидывать, чем связать пленника.
– Ну давай у нее самой спросим, – шагнул в сторону Аллы тот.
– Стой! – попытался я его остановить.
– Да ладно, – громко сказал, едва не взвизгнул Безумный, – пусть сама скажет.
– Она сейчас точно не в состоянии ничего путного тебе сказать, – покачал я головой.
– Ага, конечно, – не согласился Безумный, – наоборот, она сейчас на вершине кристально ясного сознания парит, отвечаю. Эй, красавица? – все же пошагал он к Алле. – Отвлекись на минутку, базар есть!
Я дернулся было, но остановить его не успел. Да и как – приближаться к нему не хотелось, а не стрелять же?
– «Спит красавица в гробу, я подкрался и хм-хм», – негромко продекламировал Безумный, аккуратно потеребив девушку за плечо. – Солнышко мое, вставай, – вдруг девичьим голосом пропел он, посмотрев в открывшиеся глаза Аллы.
– Слушай, красавица, меня зовут Максим. Я пришел с предложением, как нам вернуться обратно в прошлое, где ты будешь по-прежнему целая и со всеми запчастями. А твой спутник не хочет этого, представляешь?
Пока Безумный быстро объяснял Алле, в чем заключается его идея с Золотым Шаром, я осматривался по сторонам. Сейчас бандит от нее отойдет, и надо ему скомандовать на землю лечь.
– Этот Шар далеко? – вдруг спросила Алла, прикрыв глаза.
– Не… да, далеко, – исправился Безумный.
– А если я сдохну, пока мы туда идем?
– Не… не знаю, – бандит выглядел обескураженно, – ну, наверное, мы тогда кинем в «мясорубку» твой труп.
– Так возьмите тогда с собой труп, а меня не трогайте, – не открывая глаз, произнесла девушка.
Лицо Безумного вытянулось, и он в задумчивости посмотрел вверх, скребя щетину на подбородке.
– Хм, а и действительно, почему бы и нет? – протянул он после некоторой паузы.
– Сейчас пойдем? – спросил я его негромко.
– Не, – покачал он головой, – не-не-не-не, кто же по Зоне ночью ходит без нужды?
– Зачем ты ее тогда сейчас дергал? – нахмурился я.
– Волновался, – пожал плечами Безумный. – Оч-чень волновался, зато теперь буду спать спокойно, – кивнул он.
20 июня, очень раннее утро
Нилов Вадим, Новосибирская Зона Посещения
Проснулся я от холода. На несколько секунд сжался, пытаясь поймать хотя бы крохи тепла, но с неохотой понял, что не получится. Открыв глаза, поднялся, морщась от тянущего чувства затекших мышц, и осмотрелся. И едва не отпрянул, встретившись взглядом с Безумным.
Бандит сидел все там же, где я его вчера и оставил – привязанным к столбу, и сверлил меня взглядом.
