– Давай, давай, – потащила ее за собой Вика в сторону домика. Тот, пугающий совсем недавно, сейчас казался единственным спасением от свистящей вокруг смерти.
– Всем оставаться на своих местах! – с характерным акцентом заговорил вдруг кто-то в громкоговоритель. – При движении открываем огонь на поражение!
После раздалась резкая перекличка на английском. Вика, которая на карачках едва не тащила Аллу за собой, уже почти подобралась к домику, вдруг почувствовала на себе взгляд. Мельком глянув, увидела, что на нее сейчас смотрит вжавшийся неподалеку в землю Гашников. Лицо его все было в мелкой земляной крошке.
– У-у, у-у-у, – вдруг раздалось сзади удивленно дробным возгласом, – Вика, мне уже реально больно!
Услышав подрагивающий голос Аллы, Вика грязно выругалась шепотом, продолжая увлекать ее за собой. «Обезболивание отходит, как не вовремя» – мелькнула у нее мысль.
Дверь была уже рядом. Рванувшись в последний раз, Вика не удержалась и упала, едва не прочертив лицом землю перед порогом. Но, не обращая внимания, девушка приподнялась и заглянула внутрь. В обычной ситуации она бы и близко сюда не подошла, но сейчас, когда совсем рядом солдаты в ооновской форме, которые неожиданно вместо слов сразу начали убивать, другого выхода видно не было. Входа, вернее, поправила себя Вика, аккуратно заглядывая внутрь. На миг мелькнула отчаянная надежда, но нет – зеленоватый клубящийся из-под проваленных перекрытий дым никуда не делся. Но, действительно, холодное пламя сосредоточилось сейчас в центре и ближе к правой стене домика, там, где несколько тел лежало.
– Пойдем, – протянула руку Вика назад, не оглядываясь, и, ухватив Аллу за ткань костюма, потянула ее за собой.
Переступив порог на корточках, миновав опасно близкие языки пламени, девушки тут же поднялись и двинулись в угол вдоль стены.
– Ложись, – шепотом произнесла Вика и сама легла на целый и не проваленный здесь пол, даже с остатками линолеума. – Если заметят, пусть думают, что мы… ну того, – не стала она вслух полностью озвучивать.
Вдруг неподалеку послышались удивленные реплики. Вика прислушалась – кроме часто повторяющегося однотипного ругательства были слышны удивленные возгласы недоумения:
– Ричи, что это за дрянь?
– Твою мать! Это реальные туристы!
Несколько голосов взволнованно переговаривались по-английски, кто-то по-прежнему повторял одно и то же ругательство.
– Что за хрень тут происходит! Твою мать, мы их тут на хер столько покрошили!
– О, боже! Парни, смотрите, это Лена! Я помню ее! Вот дерьмо, это реально туристы, а не бандиты, как ты сказал! Ричи?!!
Вика переглянулась с Аллой. По тону обсуждения было понятно, что это те самые ооновцы, с которыми они виделись вчера на экскурсии и которые неожиданно начали стрелять, едва завидев туристов. «Но почему?» – изумленно слушала девушка возбужденные переговоры.
На пороге возникла чья-то тень, после стал заметен ствол оружия, но тут же исчез вместе с испуганным возгласом. Ясно – заметили опасное пламя, клубившееся по полу. Судя по мельканию теней у порога, внутрь заглянули еще несколько человек, выражая возгласами степень удивления.
– Послушайте! Послушайте! Пожалуйста, не стреляйте! – вдруг раздался взволнованный голос Гашникова неподалеку.
– Фак! – не сдержался кто-то.
– Лежать! Лежать! Руки за голову!
Загремело амуницией, и послышался топот ног, а следом прозвучало еще несколько истеричных возгласов, обращенных к лежащему Гашникову Судя по звукам, тот поднялся и его куда-то повели.
– Андреас! – крикнул кто-то поодаль. Последовала небольшая пауза, и после этого стал явственно слышен рокот двигателя поднимающейся по склону машины.
– Ричи?! – раздался неожиданно совсем рядом за стенкой возбужденный голос, а после того, как неведомый Ричи подошел, двое начали переговариваться на незнакомом, чуть тянущемся языке.
Задержав дыхание, Вика немного приподнялась и заглянула в одно из оставленных пулями отверстий. И едва не отпрянула сразу – настолько рядом увидела чье-то грязное лицо, испещренное дорожками от пота, текущего из-под белого шлема с черными буквами «UN». Вика тут же пригнулась немного, чтобы не быть замеченной, и теперь видела только краешек каски. Двое солдат по-прежнему быстро переговаривались на незнакомом Вике тягучем языке.
Неожиданно горячие переговоры закончились, и наступило молчание.
– Ноу рашенс? – хмыкнув невесело, спросил невидимый собеседник.
– Йес, – край белого шлема, видимого Викой, чуть качнулся, – ноу рашенс…
19 июня, день
Нилов Вадим, заброшенная метеостанция
По Зоне бегать нельзя – Велик это не один раз повторял, и это я запомнил накрепко. Вот только сейчас мы бежали как два оленя, направляясь в сторону оставленных спутников. Именно там, на заброшенной метеостанции, по всей видимости, и стреляли.
– Тормози, – выдохнул Лёха, замедляя бег и быстро шагая вверх по склону холма, постепенно пригибаясь.
Я последовал за ним, сам начав пригибаться на ходу, – с каждым шагом, приближающим к вершине холма, открывался вид на соседний, на котором должна была находиться наша группа. Еще через несколько шагов мы уже легли и ползком выбрались на вершину.
Бинокля не было, но и отсюда были заметны несколько фигур в светлом камуфляже рядом с домиком. Ооновцы – вон и машина поодаль на дороге стоит, за рулем один и за пулеметом второй боец, напряженно водит стволом по сторонам. Неужели это они стреляли?
Удивленный, я перевел взгляд и увидел, как двое тычками подгоняют грузную фигуру в сторону домика. Вот еще одного на ноги подняли, тоже к стенке поставили.
– Андреас! – донесся до нас приглушенный расстоянием крик. Один из солдат при этом замахал рукой, и патрульный джип, рыкнув двигателем, покатился наверх.
В это время раздалось несколько одиночных выстрелов, и я с ужасом увидел, что ооновцы расстреляли тех, кого у стенки домика на колени поставили!
– Нездоровая канитель, – спокойно, но со сдерживаемым изумлением высказался лежащий рядом Лёха. Он хотел еще что-то сказать, но вдруг капот поднимающегося к домику белого пикапа задрался, передние колеса мигом в лоскуты разорвало, а после вся машина кувырнулась вперед, в полете будто узлом завязавшись. Испуганные вскрики прервал звук скрежещущего удара, и машину буквально размазало по земле, протащив несколько метров. Буквально через несколько секунд пикап превратится в тонкий металлический блин, неровной кляксой лежащий на дороге.
– Это что за… – уже в который раз поразился я увиденному.
– «Гравиконцентрат», – непонятно пояснил Лёха и, пользуясь тем, что оставшиеся ооновцы отвлеклись, вдруг быстро бросился вперед. Выругавшись, я последовал за ним. Велик буквально слетел по склону, двигаясь пригнувшись и не оборачиваясь на меня. Метров двести мы пробежали в бешеном темпе, но усталости я не чувствовал – было только опасение того, что нас сейчас могут заметить. Перебежав ложбину между холмами, Лёха отмахнулся рукой и вдруг исчез в траве, будто рыбка в нее нырнув. Едва не прочертив лицом землю, я сам завалился следом и пополз ничком, ориентируясь на ботинки впереди. Только тут понял, что от напряжения горло рвет запаленное дыхание. Глаза заливал пот, ружье мешалось, так что пришлось взять его за ремень у крепления на стволе и подтаскивать за собой, по мере того как передвигал локтями.
