Из коридора через широкий, ничем не закрытый бетонный проем прибывших провели в помещение, которое определенно была столовой, причем не наспех оборудованной, а стационарной, судя по вмурованным в пол тяжелым плитам, линиям раздачи пищи, мельницам и другому оборудованию, которое за полдня не установишь. Она и выглядела как обычная городская столовая советских времен. Вот только из кастрюль не шел пар, да и пахло здесь сухим бетоном, а не едой. На лотках раздачи не видно было ни салатов, ни мяса, ни гарниров, разложенных кучками. Столы стояли в три ряда, примерно по шесть мест за каждым и по шесть столов в ряду. Но пока все они были пусты.
Кирилл сразу догадался, что пространство бункера или, как минимум, та его часть, которая предназначена для спасенных, а не для размещения внутреннего гарнизона, была разделена на сектора. Судя по числу мест в столовой, каждый сектор был рассчитан на проживание примерно ста человек. Сколько таких секторов в бункере, предположить было сложно, но резон в таком разделении определенно имелся. Во-первых, это избавляло от большого трафика в местах общего пользования, так как каждый сектор, судя по этой столовой, имел собственную инфраструктуру, тогда как гарнизонные столовые, бани и прачечные располагались отдельно. Во-вторых, сектора наверняка разделялись герметичными люками, что повышало живучесть всего бункера. Попала радиация, химия или зараза в один сектор или пожар там начался – заблокировали вместе с людьми, и все. Как на подводной лодке. Зато остальные выжили.
– Здравствуйте, товарищи! – раздался сзади зычный, хорошо поставленный мужской голос. – Садитесь, пожалуйста, лицом ко мне, места всем хватит.
Народ начал рассаживаться на длинные лавки без спинок, расположенные параллельно столам. Мама прошла чуть дальше и заняла место примерно в середине. Кирилл поспешил устроиться рядом с ней.
– Ну вот! Думаю, все готовы слушать? – произнес тот же голос.
Он принадлежал человеку лет пятидесяти, облаченному в мундир полковника. Мужчина без всяких церемоний забрался с ногами на лавку и уселся на стол так, чтобы его всем было видно.
– Я полковник Измайлов, командир гарнизона данного бункера, – представился он. – Вам, может быть, не совсем привычно слышать в свой адрес обращение «товарищи» вместо «господа», но уж извините. Очень многое вам с сегодняшнего дня придется делать по воинскому уставу, а уставным обращением в российской армии является слово «товарищ», так что привыкайте.
По рядам собравшихся прокатился гул – сидевшие рядом начали обсуждать новость, но полковник их прервал, подняв руку и потребовав тишины.
– Обсудите все потом, – с едва заметной усмешкой произнес он. – Времени, боюсь, будет с избытком. Давайте я донесу до вас сначала самую важную информацию. Сразу предупреждаю, что говорить буду жестко, как есть. Если кто собирается падать в обморок – милости просим. Но вот паниковать не нужно, так как в коридоре за моей спиной отделение автоматчиков с полным боекомплектом. Вас прибыло чуть более двадцати человек. Под моим началом в бункере более пяти сотен. Я гарантирую, что мне проще прямо тут, в столовой, расстрелять вас всех, чем поставить под угрозу выживание гарнизона. И если раньше вы могли бы резонно заявить мне, что такие действия повлекут уголовную ответственность, то теперь думаю, у вас хватит соображения понять, что мне ничего не будет ни в каком случае. Как бы я ни поступил. По той причине, что судить меня просто некому. И сажать некуда. И лишать звания некому. – Он обвел взглядом собравшихся и продолжил: – Думаю, я достаточно внятно изложил структурную концепцию предстоящей беседы. Проще говоря, я сделал вам великое одолжение, впустив внутрь. Причем слово «одолжение» тут нужно понимать совершенно буквально. Я одолжил вам ваши жизни. Поэтому в любой момент считаю себя вправе их отобрать. Несогласные есть?
В столовой воцарилась мертвая тишина. Кирилл подумал, что если бы в углу, на кухне, мышь выпустила бы в атмосферу кишечные газы, все бы услышали это до неприличия отчетливо.
Ему и самому стало страшно. До рези в животе.
– Несогласных вроде бы нет, – констатировал полковник. – Я сразу оговорюсь, что никого не задерживаю. Любой, кому мой подход покажется несправедливым, может катиться из бункера на все четыре стороны. Но обратно дороги не будет. Так что выбор за каждым. Теперь обрисую ситуацию в более широком масштабе. Землю постигла глобальная катастрофа. Это подтверждают и немногочисленные сообщения, включая сигнал тревоги, с которого все началось, и данные радиоперехвата на коротких волнах. Вирусом поражен весь мир. Причем произошло это в считаные минуты. Нам повезло укрыться в бункере. Мы выжили, но отделены от остального человечества, точнее, от того, что от него осталось, толстым слоем земли и бетона. Как будет развиваться ситуация – неизвестно. Наш начмед высказала версию, что через некоторое время вирус самостоятельно погибнет в среде. Возможно. Но я все же буду исходить из худшего. Глобальная катастрофа загнала горстку выживших в укрытия вроде нашего, и теперь нам придется выживать в новых условиях. Может, всю нашу жизнь, может, несколько грядущих поколений. Неизвестно. Но исходить, повторяю, нужно из худшего. Не боясь в данном случае лишней патетики, я бы хотел сравнить наш бункер с ковчегом. Не в его библейском понимании, где каждой твари по паре, где все забито сеном и воняет дерьмом. Нет. Это ковчег нового типа. Такой ковчег мог бы покинуть Землю перед ударом в нее астероида и стать новой колыбелью для человечества. Но нам нет нужды покидать Землю – она уцелела. И нам некуда лететь. И не на чем. Мы отгородимся от внешнего мира, ставшего непригодным для жизни, и начнем тут, под землей, строить цивилизацию нового типа, лишенную многочисленных пороков современного общества. Цивилизацию без лжи, без продажной политики, без ханжества, без дурацких гаджетов и прочего барахла. Чистую цивилизацию чистых людей. Таких, какими нас создала природа. Общество без предрассудков, без религиозного мракобесия…
«Да он сумасшедший! – с ужасом подумал Кирилл. – Он действительно псих. Чердак у него поехал от пережитого, от ответственности, свалившейся на плечи…»
– У нас появился шанс вернуться к истокам, – чуть успокоившись, продолжал Измайлов. – Может, мы и не тянем на ковчег, но вспомните, какими были древние города Шумера! Они стояли на холмах, отделенные один от другого болотами. Их можно сравнить не столько с городами, сколько с планетами, затерянными в безбрежном океане космоса. Да! Для древних шумеров поход из одного города в другой был настолько же сложным, как для нас полет на Луну. Но их цивилизация просуществовала многие тысячи лет. Они изобрели колесо, тригонометрию, умножение. Но главное, они стали истоком будущих цивилизаций. Кому как не нам повторить их путь? И пусть наш город не на холме, не среди болот, а под землей, это не меняет главного: мы можем выжить, можем стать первым, а может, и единственным ростком нового мира. Как древние шумерские города под управлением царей Междуречья проложили путь в бессмертие всему человечеству, так и наш бункер под моим руководством станет семенем нового мира!
Измайлов обвел взглядом собравшихся, внимательно изучая лица. Не найдя и тени насмешки, он перешел на более официальный тон:
