«Док» в маске при слове «миллион» непроизвольно дернулся. Он был явно против такой сделки. Но я понимал Бодро: делать инъекции аномалу – никакой гарантии успеха. Наоборот, есть риск все сломать, а значит, лучше сунуть монстру баксы в зубы, особенно если они казенные.
– Миллион… – расстроился он. – Это большая сумма, тем более для мальчика. Не попробуете подкорректировать?
Машина неслась с большой скоростью. Куда, было не видно, но, по моим ощущением, в сторону центрального КПП. Вскоре мы должны были вывернуть на дорогу, идущую вдоль Стены, то есть ехали примерно в ту сторону, куда мне надо.
Стремительно приближались звуки стрельбы, вот они уже совсем рядом. Оглушительно бахнуло – похоже на выстрел из подствольника… снова бахнуло – уже в ответ… В районе Стены шел бой.
– Не обращайте внимания на фон, – отмахнулся мэтр. – Взрыв «Детского сада» зацепил Предзонник, и здоровенный кусок Периметра разрушился. Оставшиеся в городе сталкеры пытаются этим воспользоваться, пробивая путь в Зону себе и семьям, а гарнизон не согласен отойти в сторонку. Так что насчет нейроиндукционной модели? Может, сойдемся на половине миллиона? Учтите также, что деньги мы платим только за эксклюзив. Нам нужна не копия, а именно единственный уцелевший экземпляр.
– Нам? – переспросил я.
– Разумеется, я посредник. Хотя на своем участке работы я, можно сказать, шеф.
Меня осенило. Бывают такие моменты, когда словно из ниоткуда приходит догадка. Это как пробой изоляции, как зависший комп, оттаявший внезапно и беспричинно.
Может, и не совсем беспричинно. Вопрос: откуда взялась начальная цена в двести тысяч? Эту сумму я назвал, когда делал предложение Сэндвичу, взяв ее с потолка. Странное совпадение. Были и другие наводящие мелочи…
– Шеф какой резидентуры? – уточнил я. – Китайской? Это ведь вам я таскал волоски в пакетиках, не правда ли?
– Фу, молодой человек, – расстроился Бодро. – Как пошло. Еще бы сказали – паук в центре шпионской паутины… Да, я хороший друг КНР, поддерживающий политику этой великой страны. Практически лицо официальное. И, кроме нашего с вами маленького дела, меня ждет чрезвычайно важная миссия, касающаяся спасения «детей сталкеров». Так что, когда мы покончим с первым пунктом переговоров, я буду просить вас немедленно свести меня с мистером Эбенштейном. А пока…
– Просто не люблю пиявок, – растолковал я ему элементарную вещь. – Присасывается такая дрянь к какому-нибудь незаурядному парню типа Макса Панова, выяснив, кем он был по молодости, и сосет потихоньку сталкерские секреты. Разве трудно убедить свое черное брюшко, что инфа про «Душевые» восстановит стратегическое равновесие.
– У вас литературный талант, молодой человек. Это мы излечим… Каким средством, док? – обратился Бодро к партнеру в маске. – Скополамином? Или у вас что-то поновее?
– Поновее, – ворчит тот, извлекая из кейса пенал со шприцами. – Быстро излечим.
Все-таки опасность обостряет восприятие и мобилизует ресурсы, помогая перескакивать на новые уровни. Тем, у кого есть способность к развитию. У меня она была, к счастью. Почему, собственно, я не могу действовать на артефакты Зоны, имеющие электрическую природу, подумал я, замедлив хаотическое мелькание своих мыслей. Например, на «булавки», чей свет создает моим врагам комфортные условия для насилия. Потому что смотришь на них глазами человека, пришла подсказка. А чьими же еще, удивился я. У тебя много глаз (новая подсказка). У тебя есть глаза снизу, сбоку, сверху, в близкой глубине, в дальней глубине… Тогда я проник в близкую глубину «булавок», оставаясь при этом где сидел. Это была обычная квазиорганика. Иннервация имитирована сверхпроводимыми нитями, фотохимический источник питания заменяет эпидермис, а заполненный люминофорами шарообразный вибратор выполняет функцию внешнего мышления. Достаточно перекрыть ключи в псевдонервных узлах, чтобы токи ринулись по нитям напрямую, а мышление всех собранных в единую систему организмов попало в резонанс…
Отдуваясь, я вернулся на место (мысленно, конечно). «Булавки» теперь мыслили синхронно, то есть пульсировали, стремительно наращивая интенсивность свечения. Бодро и «док» с непониманием смотрели на эту беззвучную цветомузыку. Я, наоборот, закрыл глаза. Длился концерт не более нескольких секунд, а потом вся инопланетная братия, украшавшая убогий потолок туземной повозки, дружно взорвалась.
Зрители завизжали. Не только от страха: из «булавок» на них что-то потекло, и это была не водичка. «Док» в панике сорвал с себя маску тахорга…
Когда я хватал с откидного столика «Джона-попрыгунчика», я успел посмотреть, кто ж это такой. Доктор Кейси, доверенное лицо майора Глиттера. То ли изощренный педофил, уволенный Эйнштейном, то ли глубоко законспирированный двойной агент. Или все вместе, ибо умение совмещать работу с удовольствием – высший пилотаж для профессионала.
Я быстро сориентировал артефакт и повернул нужный сегмент. Боялся, что прыжок на полном ходу из несущегося авто швырнет меня на асфальт, и без серьезных ссадин не обойдется. Ошибся. Инерции движения для «попрыгунчика» не существовало. Я встал посреди дороги, глядя на стремительно удаляющийся «ровер», и сделал им всем ручкой.
* * *
Лопата полулежал возле распахнутых ворот гараж, бессильно опираясь спиной о кирпичную стенку. Я посадил его вертикально.
– Что ж ты так поздно? – сказал он, с трудом открыв глаза. – Давно жду.
Он был ранен. Пули в оба бедра и под ключицей. Светлячок и Фаренгейт явно что-то сделали с ранами, иначе бы он, конечно, давно вырубился. Левая рука его, лежавшая словно отдельно от тела, стискивала пистолет; пальцы как прикипели к рукоятке, никакими силами не отодрать. Только сейчас я осознал, что Лопата, оказывается, левша.
Ярдах в десяти лежали в неестественных позах три тела в камуфляже.
– Где все? – спросил я.
– Все… – эхом откликнулся он. – Ну, иди посмотри.
В гараже было скользко от крови. Остро пахло соленым железом. Некоторых убили быстро, некоторых сначала избивали и только потом добили… Шептун, универсальный переводчик, на которого Натали так рассчитывала, держал в руке увесистую наковаленку: хотел швырнуть, но не успел. Грудь у него была разворочена – пулей калибром под дюйм, выпущенной из мощного штурмового карабина. Таким выстрелом автомобили останавливать… Экзальтированная девочка-ясновидящая, видевшая людей насквозь, лежала на спине, посеченная картечью. Раскинув ноги, будто ее насиловали. Никто ее, к счастью, не трогал, просто так получилось. Все ее восторги расползлись по полу вместе с красным веществом, цвет которого она воспринимала обонянием… Идиомоторного «телепата» зарезали. Наверное, он что-то ляпнул нападавшим, что-то обидное, иначе зачем бы им оставлять нож, воткнутый мальчику в рот… Головастик…
Эх, Головастик. Его убили, развлекаясь и куражась, выстрелом в темя, сверху вниз, пронзив большеголовое тельце насквозь.
Скарабей… Я смотрел на своего друга и пытался ненавидеть убийц, но не получалось. Пустота в душе. Скарабей сражался до конца, сумел укусить двух нападавших. Трупы врагов валялись тут же, страшно раздутые. Беличий яд, которым он воспользовался, это все-таки страшно. Ну а то, что с мальчиком потом сделали, лучше не описывать…
