Ашам очнулась. Темно.
Последнее, что помнится, – обрушившаяся белизна и всепоглощающий холод.
Во рту сухо. Ашам сбрасывает одеяло, и тотчас от ледяного воздуха замерзают слезы в глазах. Ашам покаянно шарит вокруг себя – где одеяло? Если не найдется, она умрет. Нету. Но чья-то рука касается ее плеча, до подбородка укрывает одеялом, чей-то голос велит спать. Она покоряется.
Пробуждение. Голова ясная. Пещера, где лежит Ашам, заполнена холодным пульсирующим светом. Костра нет. Свет исходит от стен в блестящей слизи.
Высокий, как дерево, худой, как тростник, над Ашам склоняется человек в сияющих белых одеждах.
– Ты голодна, – говорит он, протягивая дымящуюся чашу.
Ашам подносит ее к губам и поперхивается: приготовилась к горячему, но похлебка из воды и злаков обжигающе холодна. Голод дает себя знать, и Ашам, распробовав угощение, уже не может остановиться и в один присест заглатывает пищу. Похлебка соленая, густая и сытная. Ашам вытряхивает в рот последние капли и облизывает края чаши.
– Еще? – спрашивает человек.
Ашам кивает и получает добавку из сияющего сосуда. Вторую порцию она смакует. Ашам преисполнена благодарности. И растерянна, и насторожена. До сих пор она видела только родных. Не было и намека, что на свете существует кто-то еще.
– Ты была в жару, когда я выкопал тебя из-под снега, – говорит человек.
– Из-под чего?
Человек усмехается.
– Меня зовут Михаил. Это мое жилище. Оставайся, пока не окрепнешь. Потом я провожу тебя в долину.
Ашам застывает, не донеся чашу до рта.
– Мне туда не надо.
Блики скачут по лицу Михаила, не давая толком его рассмотреть. То оно гладко и молодо, то словно древний камень.
– Мой путь через гору, – говорит Ашам.
– Твой брат далеко, – отвечает Михаил. – Разумнее вернуться домой.
– Ты его видел.
Михаил кивает.
– Где он? Нава с ним?
– Еще не поздно вернуться. Ты получишь нового брата.
– Новый не нужен.
– Такова воля Господа.
– Возможно, – говорит Ашам. – Но не моя.
Семь дней Михаил ее выхаживает, а на восьмой велит встать. Дает ей воду, сушеные плоды, орехи и чистую одежду. А еще цветастый мех, мягкий и прочный, легкий и теплый. Ашам никогда не видела зверя с таким мехом, но уже привыкает к тому, что мир значительно шире ее опыта. Она ничего не знает.
Михаил благословляет ее именем Господа.
– Идем, – говорит он.
Оказывается, пещера очень глубока. Они идут тоннелями, перешагивая через замерзшие лужицы. Становится теплее. Впереди возникает пятнышко света. Михаил останавливается. Его лицо без возраста будто состарено печалью. Ашам видит его словно впервые.
– Зло притаилось за дверью, – говорит Михаил. – Если не справишься с ним, оно всю жизнь будет тебя подстерегать.
Привыкшая к сумраку Ашам щурится от солнца. Воздух прохладен, сух и запашист. Ашам медленно отрывает взгляд от земли, припорошенной снегом. Ровный белый склон становится рыжеватым и каменистым; на шипастых растениях шевелятся букашки; край равнины в пожухлой траве, а вот и равнина – огромная, бурая, плоская, потрескавшаяся, она курится под блеклым небом, бескрайним, как само зло.
Глава тринадцатая
Джейкоб знал об Упыре. О нем знал каждый лос-анджелесский коп.
Криминальные телешоу смаковали жуткие детали «глухаря» более чем двадцатилетней давности: девять одиноких женщин изнасилованы, подвергнуты пыткам, искромсаны.
Время от времени какой-нибудь досужий журналист выкапывал дело и сообщал об отсутствии подвижек.
Когда произошли убийства, Джейкобу было лет восемь-девять, и он помнил парализованный город. Двери на два замка, по магазинам не шастать, охранники, встречи-проводы, нежданные каникулы.
Другие пацаны вряд ли заметили.
Но он, внимательный к непредсказуемому миру, заметил.
– Вы что-то расстроились, – сказала Дивия Дас.
– Да нет, я просто… обалдел.
– Как и я.
– Вы абсолютно уверены, что это он?
– Совпадение по всем семи из девяти эпизодов, в которых были получены образцы ДНК. Заметьте, не чьи-то, а именно преступника. Сперма из вагин жертв, в одном случае кровь, не принадлежащая жертве, – видимо, в суматохе убийца поранился. Но в базе его нет, так что вопросов не меньше, чем ответов. И мы не знаем, кто и за что его убил.
– На это у меня есть ответ, – сказал Джейкоб. – Справедливость.
Дивия Дас кивнула.
Новость застигла врасплох, и только сейчас Джейкоб сообразил, как быстро получены результаты. Насколько он знал, морока с ДНК-анализами занимает не меньше двух недель. Он поинтересовался, как же Дивия исхитрилась, и та пожала плечами:
– Высокопоставленные друзья.
– Особые друзья в особых местах, – сказал Джейкоб.
Дивия улыбнулась:
– Вы хотели что-то мне рассказать?
– Да.
Джейкоб поведал о визите в дом и показал фото столешниц без единого пятнышка.
– Может, причина в вашем составе…
Дивия молча разглядывала кадры.
– Вы промокнули знак.
Она кивнула.
– Ну и?
– Я проверила, нет ли едких реагентов. Как выяснилось, обыкновенный прожиг. Прибора для выжигания хватило бы.
Джейкоб так и думал.
– Но тогда остался бы след, – сказал он.
Глядя на фото, Дивия задумчиво поджала губы:
– Его можно зашкурить.
– Нет, не похоже. Вот, гляньте. – Джейкоб взял у нее камеру и отыскал ракурс вдоль столешницы. – Было бы заметно углубление в поверхности. А здесь ничего.
– Могли зашкурить всю плоскость.
Такая мысль его не посещала. И вот почему: это нелепица.
Как, впрочем, и предположение, будто кто-то заменил все столешницы.
– Возможно, – сказал Джейкоб. – Есть другие версии?
Пауза.
– Толковых нет, – сказала Дивия.
– Может, стоит опросить подрядчиков.
Дивия вежливо улыбнулась.
– Так или иначе, в доме кто-то побывал. Я искал отпечатки пальцев – ни черта. Хотя мог что-то проглядеть.
– Если хотите, я съезжу.
– Вас не затруднит?
Дивия покачала головой.
– Спасибо, – сказал Джейкоб. – Будьте осторожны.
