— Слушаю. Майор Соломин. Так. Понятно. Спасибо. — И повернулся к генералу: — Вот. Уже доложили... Ангелов приехал в ГРУ. Зашел во второй подъезд.
Легкоступов расслабился.
— Тогда, может быть, стоит прекратить разработку Айвазяна? — спросил Сазонов. — Если мы знаем, что Ангелов точно в Москве... Мы только распыляем силы.
Генерал отбарабанил пальцами дробь по краешку стола. Задумчиво посмотрел в потолок.
— Пожалуй...
В это время в дверь постучали. Вошел капитан из отдела, помялся, хотел, видимо, как и положено по уставу, спросить у генерала разрешения обратиться к подполковнику, потом передумал и обратился напрямую:
— Товарищ генерал. На второй запрос из Армении ответ пришел. Из МВД. — И он положил на стол перед Легкоступовым лист принтерной распечатки.
Геннадий Рудольфович прочитал, решительно подобрался, словно стул под ним выше стал, и грозно посмотрел на офицеров. Они молча ждали слов начальника. Но уже почувствовали, что новость пришла важная. И тоже напряглись.
— Айвазян Рамзес Эдуардович объявлен в Армении в розыск за убийство. Еще три года назад. Кстати, должен проходить по сводкам СНГ. А это значит...
— Это значит, — закончил за генерала Сазонов, — что в поезде ехал не он. Более того, человек из поезда даже не знал за Айвазяном таких грехов. Иначе ни за что не стал бы называться перед милиционерами этим именем. Тем более что он документы даже не предъявлял...
— И опера из «линейки» опознали по фотографии из «дипломата» майора Мороза настоящего Ангелова... — закончил генерал.
Майор Соломин даже встал от непонимания.
— Но тогда получается, что перед нами два Ангелова? Какой из них настоящий?
— ГРУ водит нас за нос, а мы и уши развесили... — Легкоступов тоже встал. — И мне надо было поездом ехать вместе с Морозом. Может, тогда бы...
Он не договорил и подошел к окну. Над городом уже вставала ночь. Только тут Геннадий Рудольфович вспомнил, что так и не послал машину на дачу за женой.
— Узнайте быстро, когда будет ближайший самолет. Я вылетаю. Сазонов и Соломин со мной.
Офицеры вышли, а генерал стал звонить на дачу, чтобы уговорить жену остаться и предупредить, что сам он срочно улетает.
Телефон дачи не отвечал. Это вызвало беспокойство. Пока еще не сильное, но все же... Если человек, устанавливающий «жучки» в квартире и на даче, был из ГРУ, тогда волноваться причины нет.
Эти люди государственные, эти не посмеют семью тронуть. Но кто знает, какие еще силы вмешались? В дверь постучали. Геннадий Рудольфович положил трубку. Вошел подполковник Сазонов.
— Товарищ генерал. Самолет через два часа сорок минут. Я уже заказал билеты. Разрешите нам с майором домой съездить. Своих предупредить.
— Поезжайте. Возвращайтесь быстрее.
В это время зазвонил генеральский телефон.
— Алло. Слушаю. Генерал Легкоступов.
Это звонила жена. Не дождавшись обещанной машины, она с дочерьми уехала на своей.
Геннадию Рудольфовичу стало легче дышать.
3
В подъезде включен свет. В прихожей темнота. Та самая темнота, которая в первый момент меня скроет. И потом, он не готов к неожиданностям, а я готов. Он едва ли даже вооружен. Надеется на собственный авторитет и великую наглость.
Дверь я открыл настежь.
— Проходи...
Таманец сразу шагнул вперед, еще не разглядев меня. И потянул носом, втягивая в себя устойчивый запах пропитавшей меня водки.
— Закрой дверь.
Я шагнул назад. К свету, идущему из комнаты.
Он еще не понял, еще не увидел. Только слегка растерялся от моего угрюмого спокойствия. И дверь за собой закрыл. Я тут же на ощупь нашел за спиной выключатель и нажал клавишу.
Не знаю, что ощущают другие киллеры в этот момент. Скорее всего они уже стреляют. А я люблю наблюдать глаза клиента. Надо видеть, как меняется выражение. Агрессивность, с которой он пришел, сменилась сначала на недоумение. Потом искрой пробежал страх. От страха не спасается никто, даже самый смелый человек. В порыве отваги он может броситься на амбразуру грудью. Но при размышлении возникает страх. Обязательно. Просто одни люди могут его преодолеть, другие не в состоянии это сделать.
Таманец преодолел. Он человек сильный.
— Ты?..
— Я.
— Это ты звонил сегодня? С предупреждением.
— Я.
— Зачем?
— Чтобы предупредить.
— О чем? Что приехал меня убить?
— Нет. Зачем об этом предупреждать? Об этом ты и сам догадаешься. Сейчас догадался. Помнишь, я тебе обещал это...
— Когда ты звонил, я о тебе подумал. Не знаю почему. Просто вспомнил наш разговор. Там, в офисе. Когда ты предупреждал... Я это, как ни странно, всерьез воспринял.
— Я всерьез и говорил. Если «закажут» — я с удовольствием. Вот и «заказали»...
— Захватов?
— Захватов.
— Разницы между нами не делаешь?
— Ее нет. Ты чуть получше, как человек. Как мужчина получше. Он сволочь откровенная. Но и он приговорен.
— Кем?
— Он парней прислал со мной, чтобы меня потом за тобой «отправить».
— Если я тебе заплачу, ты не откажешься от своего дела?
— Нет.
— Я так и думал. Но я тебе все равно заплачу. Сколько он за меня дал?
— Тридцать «штук» баксов.
— Хорошо оценил. Уважает. Я тебе за него пятьдесят выплачу. Многовато, но это не от уважения, а от презрения к нему.
— Они у тебя с собой?
— Нет.
— Тогда не успеешь.
— Сам возьми. Телефон есть?
— Есть.
— Дай позвонить.
— Проходи, — показал я рукой и посторонился. Таманец когда-то занимался борьбой. Я ждал, что он попытается за свою жизнь постоять. Но он прошел от меня в десятке сантиметров и ничего не предпринял. Это показалось странным.
— Трубка на подоконнике.
Он взял трубку сотовика. Набрал номер.
— Алло, Люся... У матери все в порядке. Разобрался. Я чуть-чуть задержусь. Что? Больше ничего не сказали? Ладно. Через полчасика к нам человек зайдет. Небритый такой, но красивый. Передаст тебе ключ. Его в квартиру не пускай. Возьми из сейфа пятьдесят тысяч «зеленых». Отдашь ему. Поняла? И без разговоров. Так надо. Это дела... Да. Попозже. Может быть, очень поздно... Все. Пока...
Он положил трубку и посмотрел на меня.
— Джип расстреляли твои?
