Удержать в условиях гражданской войны в Англии такую трудно управляемую область, как Гасконь, казалось почти невозможным. Однако объективно в пользу английского короля действовал тот высокий дух независимости, который был присущ населению юго-запада Франции. Те слои общества, от которых в этот критический момент существенно зависела судьба английской Гаскони (бароны, духовенство, городская верхушка), еще менее желали оказаться под властью французской короны. Успехи централизации во Франции недвусмысленно показывали, что дух независимости юго-западных областей едва ли может сохраниться в случае включения в состав домениальных владений невиданно усилившихся за последние полстолетия Капетингов. В результате английская Гасконь при всех сложностях управления ею удержалась в течение трудных для английской монархии 60-х гг. XIII в. под ее властью. Возможно, этому способствовали также некоторые другие обстоятельства.
Людовик IX, заняв в 1264 г. позицию объективного судьи и миротворца, едва ли считал возможным какое-либо открытое проявление враждебности в отношении английской власти на юго-западе. Это могло подорвать его десятилетиями создававшийся международный авторитет и разрушить политическую концепцию укрепления международных позиций Франции в Европе без войны. Кроме того, внимание Людовика IX в течение 60-х гг. было отвлечено «сицилийским делом». Начиная с 1261 г. папа вел переговоры с Францией о передаче короны Сицилии Карлу Анжуйскому, брату Людовика IX.
В течение следующих семи лет претендент воевал за сицилийский трон в Германии и Италии на деньги французской монархии и при помощи ее войск. Сам же король Франции, сохраняя верность своей традиционной политике, остался в стороне. Он продолжал расширять династические связи со странами Пиренейского полуострова. Наваррой правил его зять, а дочь после долгих переговоров была выдана за кастильского инфанта Фердинанда. Во время Восьмого крестового похода Людовик IX умер. Его преемником на французском престоле стал Филипп III (1270—1285).
В 70-х гг. XIII в. внутреннее положение в Англии полностью стабилизировалось. Годы долгого правления Эдуарда I (1272—1307) стали временем заметных достижений королевской власти в Англии, которая после преодоления болезненных политических кризисов максимально использовала преимущества относительно централизованного государственного аппарата и возможности опоры на авторитет сословного представительства. Эдуард I уделял огромное внимание английскому владению на континенте. Важно отметить, что при нем Англия начала осуществлять целенаправленные меры по обеспечению максимальной финансово-экономической эксплуатации этой области. К концу столетия английская корона получала из Гаскони до 50 тыс. фунтов стерлингов ежегодного дохода – сумму, близкую к общим среднегодовым поступлениям в казну Англии. Средства, поступавшие из Гаскони, складывались из доходов от обширных домениальных владений английского короля, многочисленных пошлин, доходов от продажи должностей и откупов. Особую ценность представляли пошлины на вино, поскольку виноградарство, виноделие и виноторговля были основным занятием населения этого края. Английский король, бдительно следивший за максимальным использованием каждого источника дохода в Гаскони, добился двойной выгоды от виноторговли. Гасконские вина дважды облагались пошлинами в пользу королевской казны: при вывозе вин из Бордо и при ввозе их в Англию. Это давало около 12 тыс. фунтов стерлингов ежегодно.
Таким образом, английская корона обрела ценную экономическую опору, очень важную для укрепления позиций центральной власти. Поскольку области на юго-западе Франции считались частью домена английского короля, поступления от них полностью принадлежали короне.
При этом Гасконь не была объектом завоевания и поэтому не требовала средств на колонизацию и подавление сопротивления местного населения, как, например, Ирландия или Уэльс. Напротив, прочные традиции фактически независимого развития в сочетании с заинтересованностью в английском рынке обеспечили по меньшей мере лояльные позиции баронов, рыцарей и горожан этой области по отношению к английской власти. Отсутствие завоевания сделало ненужным появление в Гаскони завоевателей из Англии. В результате гасконские доходы практически полностью доставались королю. Лишь незначительная их часть уходила на содержание английского административного аппарата.
Однако и в этом отношении английская Гасконь представляла собой приятное исключение. К моменту перехода под власть Плантагенетов она была областью с высоким уровнем экономического развития, нисколько не отстававшей от Англии. Поэтому англичанам в Гаскони не приходилось ломать существующие общественные отношения. Доходы короны обеспечивались самой феодальной структурой области. Английский административный аппарат лишь направлял и контролировал их четкое и полное поступление в королевскую казну. Именно это было стержнем деятельности всех звеньев английской администрации в Гаскони, что свидетельствует об общем потребительском отношении короны к этой области.
Отстаивая свои права на юго-западные французские земли, английская корона боролась не только за стратегический плацдарм на континенте и свой международный авторитет, но и за ценнейший источник доходов. Наличие этого богатого домениального владения давало королевской власти очень важную в тех исторических условиях возможность располагать определенными свободными средствами и помогало обеспечить относительную самостоятельность в решении сложных внутриполитических задач. В то же время и французские короли нуждались в пополнении своей казны не меньше чем английские. Они расценивали сохранение герцогства Аквитанского в руках случайно получивших его Плантагенетов как историческую несправедливость, которую следовало исправить любым путем. Поэтому с течением времени острота англо-французских противоречий на юго-западе Франции не снижалась. Напротив, растущие экономические потребности усиливали накал страстей, а сложные и не вполне соответствующие политической реальности второй половины XIII в. условия Парижского мира углубляли юридическую неразбериху. Она все более очевидно становилась питательной средой для конфликтов двух монархий и бесконечного лавирования населения английской Гаскони между ними.
Первые же политические шаги Эдуарда I в отношении Гаскони свидетельствовали о том, что английская монархия намеревалась решительно укрепить свои позиции в последнем континентальном владении. Прежде всего необходимо было добиться реального выполнения условий Парижского мира 1259 г. Крайне трудные обстоятельства, в которых находилась Англия в момент его подписания и в ближайшие последующие годы, позволили Франции уклониться от строгого выполнения всех пунктов договора. Владения, обещанные Генриху III, перешли под английскую власть не полностью. В 1271 г. умер Альфонс де Пуатье, после чего Англия должна была получить Аженэ, Керси и Сентонж, но Франция не торопилась выполнить это. Уже в 1273 г. при принесении оммажа французскому королю Филиппу III Эдуард I фактически заявил, что его ближайшей целью является борьба за полное выполнение всех условий договора 1259 г. Изменив традиционную форму присяги сюзерену, английский король сказал, что он приносит оммаж «за все те земли, которые он должен держать от короля Франции».
В течение первых лет своего правления Эдуард I попытался урегулировать отношения со своими подданными на юго-западе и добиться передачи номинально принадлежавших Англии земель вдоль границы своего единственного континентального владения. Почти год он лично находился в Гаскони (1273—1274), рассчитывая таким путем скорее стабилизировать положение на юго-западе. Тем не менее прежние болезненные явления сохранялись: крупные феодалы во главе с Гастоном Беарнским не подчинялись распоряжениям английских чиновников и периодически брались за оружие; горожане требовали новых привилегий; Аженэ, Сентонж и часть Керси по-прежнему оставались в руках французского короля. Напряжение поддерживалось и усиливалось постоянным вмешательством Франции, которая получила для этого широкие возможности благодаря сюзеренитету французской короны в английской Гаскони. Право апелляции землевладельцев и горожан в Парижский парламент стало средством давления на представителей английской администрации, а в случае обращения видных лиц – и на самого короля.
