В ближайшие пять лет Запад должен вести себя так, чтобы после системного кризиса в России иметь возможность честно и не кривя душой сказать россиянам: «Вы видите? Мы за демократию, но не за «демократов», мы за закон, но не за юристов, мы за процветание, но не за процветающих воров» — все те слова, которые он не мог сказать после 90-х.
Если Запад может быть с Россией против Китая и глобального ислама во внешней политике и с российским народом против российской бюрократии в политике внутренней, Россия будет полезна Западу.
Если Запад будет пытаться преобразовать Россию по своим представлениям о правильном устройстве общества или просто попытается забрать российские сырье, интеллект и деньги, он разрушит Россию и заплатит за относительно маленькую прибыль большими системными проблемами на глобальном уровне.
Высказывания в ходе дискуссий на конференции
Почему наши отношения плохи?
Позвольте мне говорить о причинах плохих отношений со стороны США, так как уважаемые слушатели могут содействовать исправлению только их и обсуждение проблем и недостатков нынешней российской бюрократии просто не найдет адресата.
Представляется исключительно важным, что США выполняют в глобальном масштабе несовместимые функции, пытаясь одновременно быть и основным регулятором глобальных рынков (и мирового порядка в целом), и основным их участником. Это не только их проблема, так как создает у остальных участников рынка впечатление «играющего судьи», порождает обвинения в несправедливости и двойных стандартах, которые невозможно опровергнуть.
Далее; США искренне считают свои ценности единственно истинными. Это нормально для религиозного подхода, но не для научного, — и просто забавно видеть почтенных людей западной культуры, по нетерпимости к иным ценностям не отличающихся принципиально от самых радикальных исламистов. Естественно, такой радикализм способствует плодотворному и искреннему сотрудничеству с ними так же мало, как и в случае исламистов.
Существенно, что, говоря о демократии, США имеют в виду не содержательную демократию (положение, при котором государство в наибольшей степени учитывает интересы и мнения общества), но демократию формальную — набор инструментов (разделение властей, независимый суд, свобода слова и печати, парламент, выборы и т. д.), который обеспечивает эту содержательную демократию для строго определенного типа культуры и при определенном — и очень высоком — уровне развития общества.
Принципиально важно, что этот набор инструментов отнюдь не универсален и меняется во времени. При разном уровне развития общества содержательная демократия достигается разными инструментами — США столкнулись с этим, обнаружив, что экспорт демократии в исламские страны приводит к власти либо фундаменталистов, либо светских диктаторов, но в силу религиозного отношения к демократическому инструментарию так и не смогли сделать из этого никаких выводов.
Между тем, если в 1990 году советское общество, возможно, было достаточно развитым для обеспечения содержательной демократии при помощи традиционного демократического инструментария (хотя это и спорно), то либеральные реформы в любом случае привели к его чудовищной деградации, и теперь насаждение у нас стандартных демократических инструментов приведет к почти таким же фатальным последствиям, что и в исламских обществах. Отрицание этого самоочевидного факта делает США неадекватными в глазах российского общества.
На практике заявление о единственности ценностей Запада (в том числе демократии) оборачивается требованием безоговорочного подчинения. Логическая цепочка проста: «раз наши ценности (т. е. ценности Запада) являются единственными, вы (т. е. Россия) должны их разделять. Раз это наши ценности — мы лучше всех знаем, что соответствует им, а что нет, и мы лучше всего можем трактовать их. Поэтому наша трактовка наших ценностей является окончательной. Поэтому, когда мы трактуем наши ценности тем или иным образом, вы должны безоговорочно принимать наши трактовки (даже если мы потом сами признаем их ошибочность) и подчиняться практическим выводам из этих трактовок. То есть вы должны подчиняться нам».
Понятно, что такое требование не может не вызвать отторжения само по себе. Однако принципиально важно, что это требование еще и носит корыстный интерес, обеспечивая интересы западного бизнеса, в том числе против его российских конкурентов, и в целом коммерческие интересы Запада, в том числе в ситуациях, когда они прямо противоречат интересам России.
Как и в 90-е годы, Запад (и в первую очередь США как ключевая часть Запада) навязывает России свои принципы, не изучая Россию и не интересуясь последствиями навязывания этих принципов для самой России. Как было сказано в 1999 году про МВФ, «это доктор, который выписывает рецепт, не интересуясь диагнозом». Такой подход объективно разрушителен и способствует антиамериканизму.
Что можно сделать
Принципиально важно, что США должны преследовать в отношении российского общества не свои собственные, а именно общие ценности. Только в этом случае они выступят на стороне российского общества и смогут заслужить его поддержку.
Если же США будут реализовывать свои собственные ценности, не совпадающие с ценностями российского общества, они объективно будет выступать против России, делая колоссальный подарок российской коррумпированной бюрократии (она сможет вновь обвинить США в агрессии против России и сплотить вокруг себя российский народ, как Сталин сплотил его против Гитлера).
Общей ценностью, как мы видели выше, является отнюдь не демократия в ее западном понимании. Однако общей ценностью, безусловно, является отрицание коррупции. Не вызывает сомнения, что США тщательно отслеживают обороты оффшорных компаний и знают, какие российские чиновники являются их выгодополучателями. Вероятно, сейчас это знание используется в коммерческих целях и для оказания политического давления по конкретным вопросам. США произведут крайне благоприятное впечатление на российское общество, если в рамках борьбы с коррупцией и отмыванием денег гласно и публично обеспечат «замораживание» соответствующих активов российских чиновников до выяснения их происхождения.
Далее. Большинство преступлений воспринимаются российским и американским обществами примерно одинаково. Если в России есть преданные гласности и не опровергнутые убедительно материалы, относительно доказательно обвиняющие тех или иных чиновников в таких одинаково воспринимаемых двумя обществами преступлений, США могут официально запретить этим людям въезд на свою территорию в любом качестве и предложить сделать то же самое другим развитым странам — особенно тем, в которых у этих людей есть активы и имущество.
Примером таких общих преступлений может служить Беслан (доказательный доклад Ю.Савельева раскрывает по меньшей мере преступную халатность руководителей силовых структур России), меры по фальсификации выборов (например, предельно откровенное снятие «Яблока» с выборов в ЗакС Санкт-Петербурга), нарушающий российское законодательство запрет митингов и приказ о применении силы (запрет марша гомосексуалистов в силу различия культур не считается российским обществом необоснованным, а вот запрет политических демонстраций или необоснованное применение силы против них напрашиваются на соответствующую реакцию). Наконец, действия пресловутого Зурабова, жена которого, по слухам, владеет страховой компанией МАКС (это легко подтвердить или опровергнуть) и как минимум некомпетентность которого стала причиной множества смертей людей, лишенных жизненно необходимых лекарств в ходе кризиса дополнительного лекарственного обеспечения, также заслуживает применения санкций — хотя бы «до выяснения ситуации».
