Самый известный пример такого рода — реакция мусульман на датские карикатуры — пример, который я подробно разбирал в книге «Свобода от равенства и братства». И вот ведь парадокс: мусульмане третьего мира, как люди в экономическом (и, соответственно, ментальном) плане более отсталые, более традиционные, деревенские и потому диковатые, недалеко ушли от современных политкорректных юродивых леваков первого мира, которые бьют витрины и жгут машины, протестуя против Олимпиады в Ванкувере ради поддержки голодающих третьего мира.
Кстати, о Ванкувере. Там наши фигуристы Оксана Домнина и Максим Шабалин показывали выступление под названием «Танцы аборигенов». Ну, то есть нарядились, как дикари, — в юбочки из пальмовых листьев, изобразили на костюмах нечто вроде татуировки и начали «зажигать» на льду. Так что вы думаете? Австралийским аборигенам кто-то донес на русских танцоров, и они выступили*?: протестами! Мол, над нашей культурой глумятся, к нам отнеслись без должного уважения, нужно запретить этот танец!.. Глава совета австралийских аборигенов Уэльс Беллеар заявил прессе, что «танец оскорбительный, и мы рассматривает его как посягательство на культуру аборигенов, что является еще одним доказательством эксплуатации».
Защищая свои «поруганные права», австралийские дикари связались с канадскими аборигенами и попросили тех надавить на организаторов Олимпиады и урегулировать вопрос. А канадские аборигены нынче в большой силе! Они наряду с белыми людьми решают вопросы государственной важности, хотя не имеют даже письменности. На церемонии открытия Олимпиады часть торжественной программы была специально посвящена деятельности канадской организации аборигенов… Хорошо еще, наши объяснили представителю коренного канадского народа Тимауну Джойсу, что танец русских спортсменов — не поругание традиций австралийских аборигенов, но признак глубокого уважения, взаимообогащения культур, бла-бла-бла… И дикари смилостивились.
Но сама ситуация какова! Белые люди со средней массой мозга в 1300 граммов прогибаются перед аборигенами с массой мозга в 900 граммов! И тем самым ставят себя по интеллекту на одну ступеньку с первобытными дикарями. А между тем доктор биологических наук Сергей Савельев, который четверть века занимается проблемами мозга, заметил как-то в одном из интервью, что «человек становится асоциальным, если масса его мозга меньше 900 граммов…»
До чего довел избыточный политкорректный гуманизм!..
Вот еще один чудесный пример социального слабоумия. Глава канцелярии американского президента Рам Эммануэль, критикуя своих политических противников, назвал их умственно отсталыми. И что вы думаете? Слабоумные обиделись! Не политические противники, а натуральные слабоумные — представители инвалидных организаций, которые подняли такой хай, что главе президентской канцелярии пришлось извиняться. За что? За то, что намекнул на слабый ум умственно отсталых…
В Россию эта зараза сверхгуманизма тоже проникает. Взять, например, ювенальную юстицию, которой я посвятил немало страниц в книге «Конец феминизма». Ювенальная юстиция, напомню, — это законодательная защита детей от родителей. Детям активно промывают мозги, настраивая против собственных родителей и объясняя, что у детей тоже есть права и они могут подать на родителей в суд или написать на них донос за шлепок по попе. Этакое воспитание павликов Морозовых.
Примеры того, как детей отбирают (по сути, арестовывают) у родителей на Западе и помещают в приюты, нанося им тяжелую травму, я в упомянутой книге уже приводил. Достаточно одного доноса, чтобы жизнь родителей превратилась в ад. И вот теперь, к сожалению, этот ювенальный кошмар пришел к нам. История, описанная ниже, приключилась в России. Ее рассказала в своем блоге женщина, которую защитники прав ребенка буквально затретировали.
«Еще несколько лет назад моя дочь боялась «серого волчка» и ''буку». Теперь Дарье десять. Про «серого волчка» поет котенку, в Деда Мороза не верит, к домовому и лешим только начала присматриваться… Дверь чужим не открывает, с неизвестными на улице не разговаривает, в лифт с незнакомым не зайдет… Впрочем, это не страх, а элементарные правила безопасности ребенка. Десять лет — отчаянный возраст. В это время дети ничего не боятся. Моя дочь боится лишь одного — «комиссии».
А еще больше «комиссии» боюсь я. И неудивительно. «Они ничего не сделают», «как придут, так и уйдут», «не бери в голову» — худо-бедно мне почти удалось успокоить ребенка, но меня-то кто успокоит?..
Как в известном историческом анекдоте, они ходят тройками — три дамы, иногда с охраной — милиционером, совсем мальчиком, на лице которого можно заметить вполне человеческие растерянность и неловкость. А вот в самой комиссии ничего человеческого нет, только похвальная уверенность в собственной непогрешимости. Возможно, я пристрастна. Но они уже изрядно достали за последние два года…
Едва попав в мой дом, одна тетка устремляется на кухню: ее «дело» — содержимое холодильника, вторая — в комнату, оценивать кровати, шкаф, полки, письменный стол, третья занимает меня светской беседой: «дочка не болеет?», «а как она учится?», «а вы с ней справляетесь?», «а вы сами не болеете?», «может, вам нужна помощь?» и т. д. Потом заглянут в санузел, досмотрят книги, Дашкины тетрадки… Через двадцать минут, одарив меня улыбками и очередными ЦУ, они, наконец, исчезнут, пообещав вернуться. Обещанное будет исполнено… Особую активность они проявляют осенью (в октябре, например, заглядывали каждые две недели) и весной. Зимой и летом у нас поспокойней… Никакие ордера им не нужны, легитимности им придает «святость дела»: они представляют собой Комитет по правам несовершеннолетних, Комитет по делам опеки, защиту чего-то там, патронажную систему, Детский реабилитационный центр…»
Этот кошмар продолжался два года. «Милые тети» опрашивали соседей на предмет благонадежности (?) и социального поведения (!) злополучной мамы. Опрашивали в школе классного руководителя дочки. Заходили в поликлинику. Придраться было не к чему. Но они приходили еще раз, и еще, и еще…
На каком-то этапе маме предложили согласиться на «патронаж» — регулярный надзор за ней и за ее ребенком: «Вам будут помогать и материально и морально… А то ведь, если не хотите сотрудничать с нами, дело может дойти и до лишения родительских прав».
Выяснилось, что «комиссия» имеет право на все. Могут забрать ребенка в «реабилитационный центр» безо всяких объяснений, а потом уже заняться лишением прав и затянуть рассмотрение дела до бесконечности. А что будет все это время с ребенком?..
Выяснилось также, что «реабилитационный» центр почему-то интересуют именно физически здоровые дети, с хорошими отметками, с нормальным развитием…
В ответ на отказ «сотрудничать» (то есть попросту отдать ребенка), нашу героиню поставили на некий «учет», который выразился в периодических набегах на ее квартиру с целью проверки «условий жизни ребенка». Предупреждать о визитах у них не принято. Однажды, не застав никого дома, три дамы (по рассказам соседей) долго колотили в дверь, пока пол-этажа не всполошилось. На двери остались следы от их подошв.
Понадобилось два года, чтоб «комиссия» признала-таки способность матери быть таковой для своего ребенка.
