Ленинградский военный округ сосредоточил у финской границы шесть армий и один корпус, которые должны были ударить по Финляндии на семи разных участках одновременно. Поначалу советские планы 1940 года предусматривали два варианта войны против Финляндии – самостоятельно и с помощью Германии. На помощь Германии СССР рассчитывал небезосновательно: во-первых, согласно договоренностям 1939 года, которые Германия подписала, Финляндия отходила Советскому Союзу. Во-вторых, не впервой Союзу вместе с Германией на разные страны нападать. Только что Польшу на пару съели, почему бы и Финляндию теперь вдвоем не сожрать?
Ну а если по каким-то причинам немцы помогать убивать Финляндию не станут, то СССР и один справится, здесь у Сталина не было никаких сомнений.
И сталинские офицеры все прекрасно понимали про эту Финляндию. Когда они читали в газетах, что советская дипломатия торгуется с Финляндией за какие-то никелевые рудники, то хмыкали и удивленно пожимали плечами: «Зачем за них торговаться, еще деньги платить? Скоро сами возьмем…»
Взять планировали ударом на севере в направлении порта Петсамо. В то же время на юге четыре армии при поддержке Балтфлота должны были ударить в направлении Хельсинки и Тампере. Группировка советских войск, приготовленная к войне против Финляндии в 1940 году, была вдвое крупнее, чем годом ранее. Всего на Суоми должны были обрушиться 47 дивизий, 5 танковых бригад, 78 авиационных полков. И еще 3 дивизии стояли в резерве. Все хорошо!..
Может быть, Сталин и был готов завоевать Финляндию, говорят исторические ортодоксы, но к войне с Гитлером он был объективно не готов. Ибо сталинская армия, в сравнении с германской, была слаба, малоопытна, недоукомплектована, недосформирована, недоподтянута, трансмиссия у танка КВ слабовата, пионер против Тайсона, и так далее. Я пока не буду с этим спорить. К этому вопросу мы еще вернемся. Меня сейчас другая проблема больше волнует: а был ли товарищ Сталин готов к войне с Гитлером субъективно?
То есть, как он внутренне себя ощущал? Ведь это же гораздо важнее. Можно быть объективно слабым, неверно оценивать собственные силы, но при этом полагать себя здоровенным малым и на этом основании всех задирать. Иными словами, готовился Сталин нанести первый удар по Гитлеру или не готовился, зависит не от объективной оценки сталинской армии армиями будущих историков, а от самооценки Сталина – тварь ли я дрожащая или силенок накачал и право имею.
Допустим, товарищ Сталин свою страну не знал, о плюсах и минусах Красной Армии, в отличие от историков будущего, не догадывался и умишком до них не дорос, а был дурачок дурачком и безосновательно полагал, что легко может победить промышленно развитую Германию. Тогда он мог готовить нападение на Германию? Чисто по глупости?
Мог. От дурака всего можно ожидать…
Теперь на мгновение допустим, что Сталин не полный дурачок и свою слабость осознает. Тогда ему есть выгода ударить по Гитлеру первым? Тоже есть! Слабому, если он слабее не на два порядка, а хотя бы всего раза в три, непременно нужно нападать первым! Преимущество первого удара! Если ты слабее, всегда бей первым. (Забегая вперед, скажу, что Гитлер именно так и поступил.)
Таким образом, в обоих случаях у Сталина был прямой резон напасть первым. Да он всегда так и делал, собственно говоря.
Но, может быть, Сталин был объективно настолько же слабее Германии, насколько Финляндия была слабее СССР? Тогда б ему, конечно, никакой первый удар не помог. Так же, как он не помог бы маленькой Финляндии завоевать большой СССР. И здесь мы снова возвращаемся к самоощущениям Сталина.
Так как же себя ощущал товарищ Сталин в тревожные месяцы начала сороковых – уверенно или нет? Как оценивал свои силы? Мог он готовить удар по Германии (от большой глупости или от большого ума) или не мог? О, на это у историков есть прекрасный научный ответ!
Крупный ученый и, можно сказать, начальник над всеми отечественными историками – директор Института всеобщей истории А. О. Чубарьян сообщает интересующимся: «Сталин в те тревожные месяцы боялся даже думать о нападении Германии и начале войны».
Наверное, директор лично знал Сталина и видел, как у того дрожали ручонки и подбородок, когда он говорил Чубарьяну о Германии:
– Слюшай, брат, так Германия боюс – кушат не могу, да!
Но, может быть, и не знал лично Чубарьян Сталина. Может быть, его сведения из других источников. Ведь Чубарьян – ученый, а у науки должны быть, наверное, какие-то методы, позволяющие делать подобные утверждения. Ну, например, криминалистический анализ сталинской кружки, забытой им на карте Германии, показал наличие многочисленных сколов на краях, убедительно доказывающих, что у Сталина тряслась челюсть, когда он смотрел на Германию.
У меня такой кружки нет. Поэтому я могу судить о страхе Сталина перед Гитлером только по косвенным признакам. Вот, например, я вижу, что финны Сталина боялись и беспрекословно выполняли всего его требования, вплоть до самых унизительных. Они были настолько слабы, что даже упреждающий удар им бы не помог. И Сталин вел с финнами переговоры с позиции грубой силы.
А как он вел переговоры с Гитлером? Лебезил перед ним, наверное, со страху.
В 1940 году Молотов приехал в Берлин – на переговоры. Это был тот самый момент, когда Финляндия напряженно замерла, почувствовав, что, наряду с судьбами десятков стран Европы, решается и ее судьба. Тут надо понимать, что сталинский наркоминдел Молотов и гитлеровский министр иностранных дел Риббентроп были всего лишь тряпичными куклами, надетыми на руки хозяев. Во время переговоров Молотов постоянно слал Сталину шифрограммы, чтобы узнать об интересах Советского Союза в том или ином регионе. Потому что Сталин и был Советским Союзом. Сталин был в СССР единственным свободным человеком. А все остальные в его стране были статистами и безмолвными исполнителями его воли, его пуговичками, шнурками, обшлагами, гвоздиками в его сапогах. Один Сталин и был – империя.
Так вот, в Берлине империя устами куклы заявила, что хочет подгрести под себя Болгарию, северный Иран, Ирак, Южную Буковину, Финляндию, Грецию, восточную Турцию; хочет получить выход к Адриатическому морю и Персидскому заливу. А еще у Сталина есть интересы в Китае и ему люб Южный Сахалин. Кроме того, Сталину до зарезу необходимы Босфор и Дарданеллы, а также датские проливы, потому как он желает, чтобы его Балтийский флот стал океанским, атлантическим флотом. А для этого ему нужен свободный проход через датские проливы. Ему нужны там советские базы! И в греческом порту Салоники тоже. И на Босфоре. И.
Боже мой, сколько русских царей страдали по этим проливам! И вот, наконец, наступил момент, когда мир (ушами Гитлера) услышал твердое: отдайте!..
Отдайте все, что недополучили Екатерина II, Петр I, Александр II и что потерял Николай II. Отдайте даже сверх того!..
Гитлер был расстроен такими аппетитами. Как можно столько кушать?!. Гитлер только что захватил Данию, а Сталин требует поделиться ею. А что значит поделиться? Это же моя Дания! И Турция со своими проливами вообще-то всегда тяготела к Австро-Венгрии. А с Россией всю жизнь воевала. Так что.
