Что касается 90 % населения земного шара, то это — народы «неисторические». Убежденный сторонники Гегеля с его идеей «мирового духа» и исторического лидерства Европы, Маркс не допускал ни малейшей возможности освобождения народов Азии, Африки и Америки от колониализма. Вот придет к власти пролетариат, и решит, что делать с «неисторическими» бесхвостыми макаками: цивилизовать их, постепенно приближая к своему уровню, или просто уничтожить за ненадобностью. Чтобы не путались под ногами у «исторических» наций.
[65]
Ничуть не лучшего мнения был К. Маркс о народах Восточной Европы, особенно славянах. Он их, совершенно в духе Гегеля, тоже считал «неисторическими». Во время революции 1848 года Маркс и Энгельс гневно обрушивались на славянские народы, стремящиеся выйти из Австрийской империи и создать собственные государства.
Маркс всерьез утверждал, что «ненависть к русским была и продолжает быть первой революционной страстью» и призывал к решительному террору по отношению к славянским народам. Во время революции 1848 года он призывал немецких и австрийских милитаристов «растоптать нежные цветки славянской независимости». Ведь: «Мы знаем теперь, где сосредоточены враги революции: в России и в австрийских славянских землях, и никакие фразы, никакие указания на неопределенное будущее этих земель не возбранят нам считать врагами наших врагов».
[66]
Революция в России?! По Марксу, не может быть ничего более страшного. Ведь Россия совершенно не готова к передовой социалистической революции, это дикая полуазиатская страна, восточная деспотия, ее пролетариат дик и примитивен.
По мнению РСДРП образца 1898–1917 годов, революция должна была состояться как Мировая. Роль России в этой революции — самая скромная, а может быть, самостоятельной роли у нее и вообще нет.
Стоит ли удивляться, что революция в Российской империи в 1917 году грянула совершенно неожиданно… по сути дела для всех, в том числе и для коммунистов. Это потом уже будет что-то придумываться, додумываться, пропагандироваться, рассказываться.
В феврале 1917 года царская власть пала за считанные несколько суток. 23 февраля 1917 года первые демонстранты вышли на улицы Петрограда, 2 марта власть перешла к Временному комитету Государственной думы. Все, революция окончена. Царская власть пала как перезревшая груша в старом саду. Никто не хотел ее защищать.
«…произошло то, что обычно называют революцией, но что не было ею. Революция началась после падения монархии, а самодержавие самосильно рассыпалось в прах». Говоря попросту: «…стихийно обрушилась, словно источенный термитами деревянный дом, внешне могучая империя наша…»
[67]
Никто не ожидал такого поворота событий. Никто не готовил падения «источенного термитами дома».
— Это что, бунт?! — вскричал Николай II 23 февраля 1917 года.
— Нет, Ваше Величество, это революция, — почтительно ответили ему.
Придворные хотя бы поняли, что это начало революции… Вот большевики были куда менее проницательны.
«Нет и не будет никакой революции, движение в войсках идет на убыль, и надо готовиться к долгому периоду реакции», — говорил большевик Юренев уже 25 февраля 1917 года.
«Мы, старики, может быть, до будущей революции не доживем», — произнес Ленин за два месяца до февраля 1917 года.
«Накануне революции большевики были в десяти верстах от вооруженного восстания», — полагал историк-большевик Покровский, а он многое что знал и очень обо многом мог судить.
Так же не готовы к событиям и другие партии:
«Революция застала нас, тогдашних партийных людей, как евангельских неразумных дев, спящими», — так говорил эсер Мстиславский.
«Революция ударила, как гром с неба, и застала существующие общественные организации врасплох», — это слова другого эсера, Зензинова.
В общем, «ни одна партия не готовилась к перевороту… То, что началось в Питере 23 февраля, почти никто не принял за начало, революции», — говорил меньшевик Н. Суханов.
И даже когда стало понятно, что это революция, а не случайный кратковременный бунт, события оставались грозно-непонятными даже для самых активных участников. «На нас несется вал, который, если мы с ним не справимся, всех нас сметет», — произнес Павел Николаевич Милюков, принимая Министерство иностранных дел в 1917 году.
С точки зрения большевиков, это была совершенно «неправильная» революция.
Во-первых, она произошла в «неправильной» стране, в которой не должна была происходить.
Во-вторых, в этой революции громко заявили о себе как раз «неисторические» народы.
Еще в 1905 году состоялся 1 Всероссийский съезд мусульманских народов. На нем оформилась «Ит-тифак» — политическая партия мусульман во главе с крымчаком И. Гаспринским. Партия требовала культурной и политической автономии для мусульман, да и социальной справедливости. Мусульманская фракция быЛа во всех четырех думах, и она требовала примерно того же.
В 1911 году в Баку оформилась «Мусульманская демократическая партия Мусават». Мусават — значит равенство. Национал-демократия, однако.
Стоило пасть Российской империи, и началось… В начале 1917 года муфтий Крыма Челебиев возглавил правительство Национальной директории Крыма. В мае 1917 года съезд горцев Кавказа требовал создания горского государства. Узун-Ходжа предлагал создание Северокавказского эмирства. Уже в ноябре—декабре 1917 года 1 Чрезвычайный съезд народов Туркестана потребовал автономии Туркестана на основе шариата и заявил о создании Кокандской автономии. Впрочем, все это — цивилизационный протест, принявший заимствованную у европейцев форму. Государство, а уж тем паче Директория — вах, это не восточная деталь.
А часть мусульманского духовенства в 1917 году выдвинула лозунг «За советскую власть, за шариат!». Потому что росло самоосознание мусульман как угнетенной, классово униженной общности.
Все это было совсем не по Марксу!
Призрак Мировой революции. 1918
В большей степени по Марксу было то, что Первая мировая война вызвала революционный прилив во всех странах Европы. Во Франции, Италии, Бельгии, даже в стабильнейшей Британии проходили митинги и забастовки.
В Болгарии Владайское восстание 1918 года стало началом фактического двоевластия.
В Австрии конца 1917 — начала 1918 года городские советы начали войну с сельскими советами: начали проводить продразверстку. Только к 1920 году советы разогнали, «пролетариат» разоружили. Стало поспокойнее, но еще даже в 1927 г. на улицах Вены порой стреляли.
