– Здравствуйте, – ответил он спокойно и с достоинством, как и полагается отвечать человеку его звания и должности.
– Вас, господин генерал, должно быть, уже несколько подготовили к этому разговору...
Голос профессора лился ровно, плавно, словно ручеек журчал, и сохранял какой-то строгий определенный ритм. Настоящая ли это речь Тихомирова, сказать было трудно, потому что до этого Легкоступов слышал от профессора только несколько фраз после его освобождения.
– Мне сообщили, что такой разговор состоится.
– Поймите нас правильно: мы хотим знать, что за человека привлекаем к своей деятельности. Поэтому вопросы будут совершенно разные и не всегда следующие в логической цепочке так, как вы привыкли говорить о себе. Ответы следует давать обстоятельные, с деталями и подробностями.
То ли кошка мурлычет под рукой ласкового хозяина, то ли мать колыбельную поет грудному младенцу. Это и называется – раппорт? Совершенно очевидно, что в громкоговорителе слышится речь гипнотизера. Внушающая речь!
– Прошу меня извинить за непонимание ситуации. Или ваше непонимание моего положения. Я не напрашивался на такой разговор. Более того, я не напрашивался на поездку сюда. Все это инициатива, идущая с одной стороны. Поэтому во избежание дальнейшего непонимания давайте сразу договоримся, что я буду отвечать только тогда, когда сочту нужным, и буду говорить только то, что сочту нужным. Иного вы от меня не услышите.
Если это в самом деле идет гипнотический сеанс, то ему следует упорно сопротивляться. Разрывать раппорт... Разрывать! Сказки о всемогуществе гипнотизеров придумываются самими гипнотизерами точно так же, как сказки о могуществе мафии придумываются представителями мафии. И те, и другие пользуются этими сказками одинаково для своей же пользы.
– Вы зря пытаетесь встать в позу обиженного, – продолжал профессор тем же ласковым размеренным тоном. – Мы сюда пришли не для выяснения отношений. Сегодня вы находитесь на нашей территории. Я согласен, что вас, мягко скажем, принудили приехать. Но иначе нам было трудно найти с вами общий язык. А мы обязательно найдем его, уверяю вас, господин генерал. Чтобы прекратить споры, я предлагаю провести эксперимент. От этого вы ничего не теряете. Суть его проста. Играйте по нашим правилам хотя бы до того времени, пока вам это не надоест. Не нам, а именно вам. Как надоест, вы прекратите.
– Хорошо, – сухо, без улыбки, но при этом от всей души пошутил Геннадий Рудольфович. – Когда будем находиться в моем кабинете, будем играть по моим правилам.
Очевидно, его шутка показалась членам совета настолько смешной, что повергла их в шок. По крайней мере, пауза длилась больше минуты.
– Вам пора забыть о своем привычном кабинете, Геннадий Рудольфович, – замурлыкал профессор снова. – Может быть, с нашей помощью вам предложат другой, посолиднее. Может быть, тоже с нашей помощью, вас отправят отдыхать на дачу, где сегодня ваша жена и дочери рассуждали о том, куда уехал в этот раз муж и отец и что представляет из себя молодой интересный человек, с которым познакомилась накануне вторая дочь...
Сразу и попытка подкупа, и угроза... Значит, они располагают возможностью отложить его пенсию до лучших времен и одновременно продолжают не только слежку за его семьей, но и интенсивное преследование дочерей – только так можно понимать сказанное. Безопасностью семьи его шантажируют и принуждают к сотрудничеству. Но сейчас это уже было не страшно, полковник Мочилов обещал выставить около дачи пост из своих людей-спецназовцев, на которых полностью полагался. Генерал дал ему координаты соседа, с которым можно договориться. Это, пожалуй, даже более серьезно, чем охрана из сотрудников ФСБ. Ангелов с Пулатовым, должно быть, из той же категории. На них тоже вполне можно было бы положиться, и больше, чем на других, незнакомых, но два капитана сейчас рядом и здесь они нужны даже больше, чем там.
– Что вас интересует?
Генерал спросил таким тоном, чтобы сразу стало ясно – он, как человек по-военному собранный, привыкший к деловым обсуждениям любого вопроса, не желает и не намерен вести отвлеченную беседу, хотя слова о молодом человеке, познакомившемся с его дочерью, больно резанули по отцовским чувствам. Младшая дочь до сих пор переживает свое поражение. Теперь старшей занялись. Но старшая поумнее, пожестче в выборе знакомств. И не с каждым пожелает общаться. Стандартный шаблон, примененный людьми Структуры, должен ее насторожить.
– Для начала нам хотелось бы услышать ваше мнение о положении дел в стране.
Общие фразы. Зачем они? Общие фразы нужны, чтобы его разговорить, чтобы завязать беседу и неторопливо перейти к какой-то определенной конкретике. За общим ненужным разговором, в который его втянут, незаметно будет продолжающееся со стороны профессора внушение.
Разрывать раппорт!
– Плохое положение.
– Это все, что вы можете сказать, Геннадий Рудольфович?
Они явно желали бы долгого и утомительного разговора, разглагольствований, ничего не дающих и никому не помогающих. Они изображают из себя и друг перед другом политиков. Кухонных политиков, каким является каждый гражданин страны.
Генералу это было просто скучно, а главное – опасно. Опасно вести длительный эмоциональный разговор. Минимум эмоций. Минимум! Тогда взаимопонимание, связь просто не смогут возникнуть.
– Это все.
– А выход из создавшегося положения вы какой-то видите?
– Вижу.
– Какой?
– Каждый человек на своем месте должен делать свое дело настоящим образом. Пусть даже не забывая о себе, но не себе единственному в угоду. Вот и все. Тогда всем будет лучше.
– А что-то конкретное вы предложить можете? Как, предположим, обеспечить положение, о котором вы говорите? Как воспитать людей, способных делать свое дело с пониманием общей задачи?
– Конкретно я делал это на своем рабочем месте. Думаю, что у меня получалось неплохо. И продолжал бы делать, если бы мне не мешали.
– Но ведь наведение порядка в стране – это прямая обязанность власти. Вы не находите этого, господин генерал? – вступил в беседу новый голос, жесткий, несколько брезгливый и нетерпимый к мнению других. Это в каждой нотке звучало. Должно быть, этот человек при разговоре брызжет слюной. Интересно бы посмотреть на него... Обязательно он брызжет слюной...
– Порядок всегда начинается с нас самих. Если мы будем платить налоги, будет наполнен бюджет страны. А мы не хотим, считая, что это должны и обязаны делать только другие, которые, в свою очередь, не хотят. Мы порядка требуем.
Стоп-стоп-стоп... Не ввязываться... Только короткие фразы... Не ввязываться в рассуждения...
– Вы правильно рассуждаете, Геннадий Рудольфович, – снова раздался голос профессора. – Именно снизу все и идет. И довольство, и недовольство, и порядок тоже.
Генерал сразу отметил, как изменился тон разговора Тихомирова. Уже нет тех умиротворяющих, усыпляющих ноток. Очевидно, профессор убедился, что раппорт прервался и установить его снова не удастся. Заметил старания генерала, его внутреннее сопротивление и перешел к иному разговору. Один будет говорить резко. Второй мягче. Это выведет на большую откровенность. Старый трюк. Но тут же из головы выплыло еще что-то знакомое, когда-то слышанное – эриксоновский гипноз... Аналог того гипноза, которым пользуются цыгане, заставляя свою жертву отдавать им деньги и золото. Но он слишком мало знал об эриксоновском гипнозе, чтобы уметь ему сопротивляться. Единственное вспомнилось, что там у гипнотизера главная задача – разговорить человека, вовлечь его в беседу с прямым выходом из нее в трансовое состояние. Не дать себя разговорить. Не расслабляться, не отпускать мысли по течению, на которое выталкивает профессор.
