* * *
На рассвете жители Чернигова, толпившиеся на стенах, видели сильную суету в монгольском стане, слышали стук топоров и понимали, что атака на город не за горами. А когда увидели, как на позиции степняки выкатывают осадную технику, поняли, что их час пробил — рев боевых труб на стенах разогнал ратников по своим местам, заскрипели блоки метательных машин, и, сгибаясь под тяжестью камней, воины начали заряжать камнеметы. Монголы глазам своим не поверили, когда с городских валов в их сторону полетели метательные снаряды и начали крушить осадную технику, превращая в кучу дров навесы, тараны и камнеметы. Мы не знаем, обладал Батый информацией о наличии в Чернигове метательных машин или нет, вполне возможно, что ему об этом донесли, но все равно хан был разъярен не на шутку. Расстреливая укрепления Москвы и Владимира-Суздальского, Торжка и Козельска, он был уверен в своей безнаказанности — не было у русских там, чем ответить. Но под Черниговом все сложилось иначе, вот от того и ярился завоеватель, поскольку очень уж любили монголы воевать так, чтобы самим потерь не нести. Глядя, как становятся трухой его осадные приспособления и падают раздавленные тяжелыми камнями нукеры, Батый ярился пуще прежнего, но поделать ничего не мог — в начале осады черниговцы его переиграли начисто! Но и монголы знали свое дело хорошо, и как только установили камнеметы, тяжелые камни полетели в сторону города — начался страшный бой на дальней дистанции. Сущий ад творился на валах Чернигова — от грохота осадных машин и стука вражеских ядер о стены нельзя было ничего расслышать, боевые площадки сотрясались от мощных ударов камней, едкий дым от горевшего дерева выедал глаза. Монгольские лучники, прикрываясь наскоро сколоченными большими деревянными щитами, стреляли по городской стене, надеясь выбить тех ратников, которые обслуживали камнеметы, и немало русских пало от их метких стрел. С городниц по степнякам вели стрельбу из арбалетов и самострелов, чьи тяжелые стрелы прошибали насквозь монгольские доспехи и щиты, а на боевых площадках стояло много лесных охотников, привыкших бить из лука белку в глаз, и в итоге потери орды начали стремительно расти. Весь день, не умолкая гремело сражение, и лишь под вечер все стало стихать — первый день грандиозной битвы за Чернигов закончился, монголы медленно покинули поле боя и ушли в свои станы. Батый не добился ни малейшего успеха, и теперь ему и его военачальникам предстояло крепко подумать — что сделать, чтобы сломить упорное сопротивление русских. Но хан даже предположить не мог, какой сюрприз ему вскоре преподнесет жизнь и что судьба всего великого похода на Запад повисла на волоске!
* * *
Скорее всего, Мстислав Глебович не пришел изначально в Чернигов потому, что был уверен в том, что туда явится Михаил Всеволодович и встанет во главе обороны своего родового княжества — другие варианты у Мстислава просто не укладывались в голове. Когда же он узнал, что не только его двоюродный брат, а никто вообще из князей не пришел в столицу, то идти туда самому было уже поздно — город был обложен ордой Батыя. Но и сидеть сложа руки князь Мстислав не собирался, а решил идти на выручку Чернигову и попробовать прорваться в город с новгород-северским полком. Как когда-то другой легендарный князь из этого же города, Мстислав не убоялся степняков, а решил с ними сразиться, благо рать собрал, как только узнал о походе орды. Но князь был не только отчаянным рубакой, он был еще и неплохим военачальником, а потому сообразил, что если пойдет прямо на Чернигов по дороге от Новгород-Северского, то монголы смогут перехватить его небольшое войско в пути, — а потому принял довольно хитрое решение. Погрузив на суда пешую рать, он отправил ее по Десне, а сам с конной дружиной пошел берегом, надеясь подойти к Чернигову с южной стороны. Конечно, он не надеялся, что там совсем не будет монгольских войск, но тут у него появлялся уже другой шанс — бить врага по частям. Как бы судьба ни распорядилась, князь Мстислав был готов ко всему, поскольку, как и епископ Порфирий, он свой выбор сделал, да княжеская честь не была для него звуком пустым, и он хорошо помнил слова своего великого предка Святослава — «мертвые сраму не имут!».
И потому, двигаясь по направлению к столице, удалой Глебович думал не о том, сколько впереди врагов, а о том, как бы ему дать весть осажденным о своем прибытии и согласовать совместные действия. В итоге отправил гонца на челне, а сам с войском продолжил движение, стараясь идти очень осторожно и рассылая далеко вперед дозоры. И вскоре узнал — главные силы поганых стоят за Десной, обложив город, а перед ним, перекрывая путь к Чернигову с юга, стоит один из отрядов, насчитывающий пару тысяч всадников. Князь долго не раздумывал, все и так было предельно ясно — разить монголов на этом берегу, переправиться в город и там уже разобраться на месте что к чему. Мысль уничтожить отдельный отряд в несколько тысяч монгольских воинов пришлась князю очень по нраву, поскольку он не сомневался в успехе и был уверен как в себе самом, так и в своих гриднях и пеших ратниках. По княжескому приказу суда причаливали к берегу, воины разбирали щиты и копья, становились в строй и равняли ряды. Далеко за рекой был виден черный дым, который густыми клубами поднимался к хмурому осеннему небу, и слышался грозный гул — это гремело сражение за Чернигов. Прикрыв фланги пешей рати всадниками, князь Мстислав повел свой полк в сторону монгольского стана, с минуты на минуту ожидая, что их увидят, — и дождался. Из монгольского лагеря быстро выезжали вражеские воины и строились в боевые порядки, гремели барабаны, ветер развевал бунчуки, и вскоре первые вражеские конники пошли в атаку, на скаку натягивая луки. Русская пешая рать двигалась быстрым шагом, но резко остановилась по знаку князя — вперед выбежали воины с луками и самострелами и встретили степняков густыми залпами стрел. Отбив атаку конных лучников, князь повел свой полк так, чтобы за спиной у монголов оказалась Десна, к которой он намеревался их прижать и всех перебить. Но это поняли и монгольские тысячники, а потому перестроили свои войска, выдвинули вперед тяжелую конницу и пошли в атаку на русскую рать. Пешцы теснее сдвинули ряды и прикрылись большими красными щитами, а дружина Мстислава перестроилась в ударный клин, на острие которого с мечом в руке застыл князь.
Пешая рать приняла монгольский удар, выдержала его и двинулась вперед — боевой княжеский рог протрубил над полем битвы, и в атаку пошли конные гридни, которых вел в бой лично Мстислав. Стальной клин тяжелой конницы вломился в монгольские ряды и двинулся дальше, оставляя за собой кровавый след — русские навалились и стали оттеснять врага к берегу Десны. Батый и его полководцы еще не успели сообразить что к чему, как распахнулись городские ворота, и из города повалили черниговские вои, ударившие прямо в самый центр монгольских позиций. Нукеры дрогнули и подались назад, а Батый едва не взвыл от ярости и негодования, видя, как попятились его нукеры. Но монгольские полководцы действовали быстро и уверенно — припадая к гривам коней, мчались в бой свежие монгольские тысячи из ханского резерва, въезжали в холодную осеннюю воду и быстро переправлялись на противоположный берег. Другие зашли наступающим черниговцам с флангов и буквально засыпали их ливнем стрел, остановив продвижение вперед, а потом и вовсе вынудив отступать. Те монголы, которые переправились через Десну, выстроились в боевые порядки и двинулись в обход русского строя. Увидев это, князь Мстислав поднял над головой меч и повел своих гридней в новую атаку — две конные лавины схлестнулись в поле, и прямые русские мечи скрестились с кривыми монгольскими саблями. Сотни поверженных людей и коней покатились по стылой земле, а накал сечи не ослабевал ни на минуту, гридни князя Мстислава люто рубили монголов, начиная их медленно оттеснять назад к реке.
