Но у этого машиноснабжения были и негативные стороны. Новой техники было столько, что ее использование далеко не всегда было рациональным и бережливым. Скажем, в 1933 году вышло из строя 350 тракторов — 25 % всего тракторного парка в белорусских МТС. В ходе подготовки к новой посевной кампании пришлось провести через капитальный ремонт около 80 % всех тракторов. Перед политотделами МТС были поставлены задачи добиться улучшения использования техники, и им быстро удалось добиться этой цели. В посевную 1934 года вышли из строя 13 тракторов — 0,8 %, а к лету на капремонт потребовалось поставить 52 трактора — 3,3 % парка. Одновременно удалось добиться увеличения выработки с 158,8 до 234,4 гектара (в условной мягкой пахоте в пересчете на 15-сильный трактор; для обеспечения сопоставимой статистики по работам разнотипного парка тракторов применяли условную статистику, скажем, работа 30-сильного трактора равнялась двум 15-сильным, а гектар вспашки целины тяжелым плугом равнялся 2,5 гектара мягкой пахоты).
Уже в начале второй пятилетки уровень тракторизации и механизации сельского хозяйства в БССР был выше, чем в Польше, тем более что в Польше развернулись процессы деградации сельского хозяйства, а в Восточной Белоруссии, наоборот, колхозы только укреплялись.
В-третьих, колхозам давали много денег. По словам председателя СНК БССР Н.М. Голодеда, вложения в сельское хозяйство БССР с 1928 по 1934 год составили 326,6 млн рублей. Колхозы получали сотни тысяч рублей кредитов на скот, машины и семена до такой степени, что они оказались перегруженными долгами. В среднем на белорусский колхоз приходилось по 15 тысяч рублей просроченного долга. Упомянутый колхоз «10-летия БССР» имел долг в 300 тысяч рублей. Не все колхозники быстро учились эффективно использовать кредиты и вовремя их возвращать, так что в 1934 году пришлось списать задолженность в размере 19,7 млн рублей из 34 млн рублей.
Для сравнения в Польше только богатый крестьянин мог получать кредиты в государственном сельхозбанке, а кредиты под залог зерна были доступны только помещикам, поскольку минимальный объем залога составлял 300 тонн, урожай примерно с 30 гектаров земли, если считать в амбарном весе. Даже кулак не мог сформировать такую партию, поскольку зерно шло на корм скота, лошадей, на личное потребление, на продажу. Для польской крестьянской бедноты был доступен только «кредит» кулака или еврея. Кстати, польские евреи далеко отставали от кулаков в ростовщичестве, и на них приходилось только 12,4 % всех ссуд, полученных крестьянскими хозяйствами по данным выборочных переписей. Кулацкие ссуды — 59,5 %
[136]
.
Недостатки коллективизации в БССР были такими «недостатками», о которых польский крестьянин, не говоря уже о жителях белорусских и украинских «кре-сах» Польши, мог только мечтать в самых радужных снах. Избыток земли, избыток сельхозтехники, избыток кредитов — ничего этого у польских крестьян не было.
Уже в первые годы, когда колхозное хозяйство было еще далеко от своего совершенства и когда хозяйство велось весьма расточительными и нерациональными методами, тем не менее колхозники получали доходы побольше единоличников. Посмотрев на колхозную работу, в марте 1933 года единоличники Рысмовецкого сельсовета Бобруйского района написали письмо с призывом вступать в колхозы. В нем был момент, который стоит процитировать как есть в оригинале: «Калгаснік Гуткоускі да уступлення у сельскагаспадарчую арцель «Глуша» меу серадняцкую гаспадарку… Сям’я Гуткоускага атрымала сёлета у калгасе 67 п. збожжа (жыта), 10 п пшаніцьі, 27 п ячменю, 10 п ауса і 12 п круп. Разам — 125 п збожжавых, 200 п бульбы і 1044 р. грашыма. Чаму ж не радавацца Гуткоускаму? Ніхто з нас, аднаасобнікау, такога дахо-ду не мае»
[137]
.
Что это? Это письмо крестьян на белорусском языке! В газету! И оно было напечатано, поскольку в БССР выходили такие газеты. В Восточной Белоруссии люди умели читать и писать на своем родном языке. В сборнике документов о коллективизации есть много документов на белорусском языке, в том числе официальные отчеты и доклады. Сравните с положением в Польше, «свободной и независимой», как считает Виктор Суворов, где белорусский язык был запрещен.
В этой цитате речь идет о том, как семья колхозника Гутовского, бывшего середняка, получила в колхозе на трудодни 125 пудов зерновых (2 тонны), 200 пудов картофеля (3,2 тонны) и 1044 рубля деньгами. «Чему ж не радоваться Гутовскому? Никто из нас, единоличников, такого дохода не имеет», — заключили единоличники и решили вступать в колхоз.
В колхозе им. ОГПУ Белоруссии, Минского района, тоже уже в самом начале коллективизации производство пошло в гору: «Если в 1931 году на трудодень выпадало зерновых 1 кг 150 г, 3 кг картофеля, полкило овощей и 81 коп. деньгами, то в 1932 году на каждый трудодень в колхозе выпало 1 кг 622 г зерна, 4 кг 400 г картофеля, 2 кг 400 г овощей, 3 руб. 12 коп. денег»
[138]
. Правление колхоза отмечает, что излишки картофеля и овощей они отдали соседним колхозам, у которых не хватало семян. В Польше такое невозможно себе представить.
Многие вслед за Виктором Суворовым считают, что в колхозе работали «за палочки». Во-первых, это ошибка. «Палочка» — это отметка о выходе на работу, от этой системы оплаты труда в колхозах отказались к 1933 году. Трудодень — это выполнение определенной нормы работ, в зависимости от трудоемкости и квалификации. В рабочий день можно было выработать до четырех трудодней, например ручная прополка пшеницы засчитывалась за четыре трудодня из-за ее исключительной трудоемкости. Во-вторых, приведена цена трудодня. Возьмем колхозный минимум — 110 трудодней. В колхозе им. ОГПУ Белоруссии такой колхозник получал 176 кг зерна, 484 кг картофеля, 264 кг овощей и 342 руб. 10 коп. деньгами. Некоторые колхозники вырабатывали до 600 трудодней: 960 кг зерна, 2,6 тонны картофеля, 1,4 тонны овощей и 1872 рубля деньгами. Этот сугубо ориентировочный расчет показывает, что хорошо поработавший колхозник в хорошем колхозе оставался после распределения на трудодни с хорошим запасом и деньгами.
Это, отмечу, самое начало коллективизации, когда недостатков в колхозном хозяйстве было более чем достаточно. На становление его ушло несколько лет, но самые передовые колхозы прошли этот путь уже к 1934–1935 годам.
Хорошее колхозное хозяйство получало такие прибыли, что могло за свой счет обзаводиться средствами производства. Председатель СНК БССР Н.М. Голодед рассказывал на XI Всебелорусском съезде Советов 14 января 1935 года о колхозе «Рассвет» Жлобинско-го района. Колхоз начал свою историю с 1920 года, в нем было 269 дворов и 1230 гектаров пашни. Далее председатель СНК БССР обрисовал их хозяйственные успехи: «Колхоз приобрел 2 автомашины, 2 трактора, двигатель, динамомашину, 6 сноповязалок, 2 сложные молотилки, одну льномялку, построил клуб на 400 мест, 2 жилых 6-квартирных дома, амбар на 300 тонн зерна, свинарник на 300 голов, 3 скотных двора на 450 голов, кузницу и мехмастерскую, пожарное депо, гараж, баню, маслосырный завод»
[139]
.
