Дело не в особом расположении Сталина к Мехлису, а в другом. Все эти чиновники считали Сталина своим хозяином (так его и называя за глаза), а себя — его холуями. Это определяло и их поведение. А Мехлис считал Сталина своим товарищем по партии и единомышленником, и Сталин признавал, что это так. Отсюда и такие отношения…
В конце 1949 года Л. З. Мехлиса свалил инсульт, за ним последовал инфаркт. В результате 13 февраля 1953 года, за три недели до убийства Сталина, умер один из немногих рыцарей Ордена коммунистов — Лев Захарович Мехлис.
О храбрецах уважительно отзываются только храбрецы. Вы можете мне сказать: а как же Хрущёв, который так высоко отзывался о Мехлисе? Хрущёв, само собой, выдающийся негодяй, но он был храбрым человеком.
А вот вспоминает И. М. Голушко, во время войны занимавшийся ремонтом наших танков. В сентябре 1941 года в разгар боёв за Ленинград они поехали за запчастями, и у них немецкий самолёт сжёг машину.
«Тронулись дальше пешком. Вскоре нас, как и других «одиночек», остановил капитан и предложил следовать в составе его подразделения.
— Идем к Красному Селу, — сказал он. — Там сейчас решается судьба Ленинграда.
Наши заявления о том, что имеем свое задание, были оставлены без внимания.
Примерно через два часа подошли к горящей деревне в полутора километрах от Красного Села. Где-то справа сквозь гул артиллерийской канонады слышалось «ура-а-а!». Попало под обстрел и наше подразделение. Совершили стремительный марш-бросок и остановились только на гребне крутого ската недалеко от Красного Села. Внизу темнело железнодорожное полотно, горели вагоны. Справа заметили большую группу офицеров. И тут по рядам пронеслось: «Ворошилов! Там Ворошилов».
Действительно, это был К. Е. Ворошилов. Не обращая внимания на огонь противника, он отдавал какие-то распоряжения. Эту группу охраняли автоматчики, веером рассыпанные по земле».
Что можно сказать о маршале Ворошилове исходя из этого эпизода? Только одно — кем-кем, а трусом Ворошилов не был. А вот приведённое Ю. Рубцовым письмо Ворошилова Мехлису, посланное тогда, когда Мехлис из-за болезни уже не занимал никаких должностей:
«Дорогой Лев Захарович! Разрешаю себе (с запозданием, к сожалению) приветствовать Вас и поздравить с героическим подвигом шестидесятилетним пребыванием на одной из планет нашей солн[ечной] системы. Желаю Вам долгих и столь же успешных преуспеваний в д[альнейшей] работе и подвижного, преуспеянного (? — Ю. Р.) большевистского здоровья. Жму крепко руку».
Я уже писал, что генерал И. И. Федюнинский, тоже не из робкого десятка, уважительно отзывается о храбрости С. К. Тимошенко. Так вот, когда перед войной правительство приняло решение освободить Мехлиса от должности начальника ГлавПУ РККА и назначить наркомом госконтроля, нарком обороны маршал Тимошенко пошёл к Сталину и настойчиво просил того оставить Мехлиса у него комиссаром.
Как видим, одни полководцы ценили комиссара Мехлиса, хотели с ним служить, а другие ненавидели настолько, что не стеснялись лгать на него.
Так что дело здесь не в Мехлисе, всё дело в полководцах.
Комиссарская должность с точки зрения своей доходности ничем не отличается от командирской — такие же деньги оклада, такая же пенсия, такие же льготы и форма, пайки и уважение общества. А раз есть доход, то обязательно найдутся и алчные животные, которых этот доход соблазнит. Само по себе комиссарское звание не делает человека лучше, повторюсь — не место красит человека, а человек место. И на комиссарские должности, как и на генеральские, само собой, люди попадали разные: кто-то шёл защитить Родину, а кто-то шёл иметь побольше барахла. Кто-то прятался в тылу, а кто-то водил солдат в атаки — всё точно так, как и у остальных офицеров РККА.
Вот, к примеру, Е. А. Гольбрайх, во время войны бывший и комиссаром батальона, и политруком, и командиром роты, и даже политруком штрафной роты, вспоминает о своём полковом комиссаре и о том, как он сам стал комиссаром:
«Расскажу просто, об одном боевом дне лета 1942 года. Занимали оборону возле разъезда № 564. На путях стоял эшелон сгоревших танков Т-34. Никто не знал, какая трагедия здесь разыгралась и как погиб этот эшелон.
Утром пошли в атаку, при поддержке танков и — просто фантастика для 1942 года — при поддержке огня «катюш». Отбросили немцев на километр, дело дошло до штыковой атаки. Мне осколок попал в лицо, а я в горячке боя долго не мог понять, почему капает кровь на ложе моей винтовки. Остатки моей роты отвели назад, в резерв командира полка. Наш танк намотал на гусеницы провод, и 2-й батальон полка остался без связи. Послали двух связистов, никто не вернулся. Командир полка Худолей приказывает мне: «Комсомол, личным примером, вперед!» Фамилию мою многие не могли выговорить, так прозвали меня «Комсомол», поскольку к тому времени я уже был комсоргом роты.
Пополз к подбитому танку. Смотрю, оба связиста убитые лежат. Работа немецкого снайпера. Чуть приподнялся — выстрел! Пуля снайпера попала в тело уже застреленного связиста. Лежу за убитыми, двинуться не могу, снайпер сразу убьет… Зажал концы проводов зубами. Есть связь! Мимо ползет комиссар полка Дынин, направляясь в батальон. Это был уже пожилой человек, который, будучи комиссаром медсанбата, сам напросился в стрелковый полк. Сердце патриота и совесть не позволили ему находиться в тылу. В атаку ходил наравне со всеми, с винтовкой в руках. Увидел меня, только рукой мне махнул, и в то же мгновение ему снайпер прямо в сердце попал.
Понимаю, что долго здесь не пролежу, рано или поздно немец и меня угробит. Тут началась заварушка на передовой, обрывки провода скрепил и под «шумок» вскочил и добежал целым до наших окопов. Пришел на НП батальона, а комбат ухмыляется: «Прибыл к месту службы». По телефону уже передали приказ: «Сержант Гольбрайх назначается комиссаром батальона»».
Вот несколько фраз из представления на звание Героя Советского Союза Николая Васильевича Терехина от 20 июня 1942 года: «В Отечественной войне участвует с первых дней. 10 июля 1941 г. в одном из воздушных боев пулеметным огнем сбил самолет противника «Хейнкель-111». И израсходовав все боеприпасы, тараном сбил 2-й «Хейнкель-111». И уже поврежденной своей машиной вторым тараном сбил 3-й «Хейнкель-111». На 30 мая 1942 г. имеет лично сбитых самолётов противника 15 штук».
Н. В. Терехин начал войну комиссаром 161-го истребительного авиаполка, а 30 ноября 1942 года, будучи уже командиром полка, погиб в бою, сопровождая штурмовики Ил-2. Звание Героя ему так и не было присвоено.
В конце давайте отметим, что думали о комиссарах РККА немцы.
Надо бы начать с приказа Гитлера не брать комиссаров и политруков в плен и расстреливать их на месте. Но этот приказ был дан до войны, боевого значения комиссаров немцы ещё не знали и уничтожать их предполагали сугубо как политических противников.
В ноябре 1942 года командующий немецкой 2-й танковой группой Г. Гудериан на основе разведданных подготовил доклад о РККА, и в нём есть такие выводы:
