Книга Победила бы современная Россия в Великой Отечественной войне?, страница 96. Автор книги Юрий Мухин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Победила бы современная Россия в Великой Отечественной войне?»

Cтраница 96

Теперь его послать в Севастополь нельзя — он сдастся в плен вместе с Октябрьским. Ведь если он туда поедет и вдруг он сам или кто-то вместо него отобьёт штурм немцев, то как будет выглядеть эта победа с уже высказанной Кузнецовым солидарностью просьбе разрешить полководцам Севастополя удрать и отдать Севастополь немцам? Телеграмма Кузнецова Октябрьскому никакого другого смысла не имеет — это отказ Кузнецова сражаться за свою Родину. Отказ, закамуфлированный в форму личного мнения и трогательной заботы о начальствующем составе. Нет, как и все советские полководцы, Кузнецов готов был сражаться за Родину, но чужими руками и так, чтобы его лично при этом не убили.

Из вышеприведённого отрывка из воспоминаний Кузнецова видно, что Сталин отнёсся к трусости Октябрьского и Кузнецова внешне спокойно и согласовал бегство адмиралов на Кавказ. И в это можно поверить вот почему.

В Красной Армии войсковые объединения — армии и фронты — возглавлялись коллегиально — Военным советом, и именно он согласовывал командующему все его решения. Председателем Военного совета всегда был сам командующий, обязательным членом Военного совета был крупный партийный работник, должность которого так и звучала — член Военного совета. Обязательно в Военный совет входили начальник штаба и первый заместитель командующего. Так вот, генерал-майор Петров был первым заместителем Октябрьского, следовательно, он знал текст телеграммы, посланной от имени Военного совета Севастопольского оборонительного района, следовательно, был согласен с тем, что остаётся за Октябрьского, и, как казалось в тот момент, уже брал командование в Севастополе на себя. А военная репутация у Петрова на то время была неплохая — летом 1941 года он довольно удачно оборонял окружённую Одессу и очень удачно эвакуировал из неё Приморскую армию в Крым. Получалось, что, может, так даже лучше — из Севастополя уберутся трусы, и оборону возглавит толковый человек. Скорее всего, Сталин недоучёл, что полководческая трусость — это зараза хуже чумы. Но Кузнецов продолжает свои воспоминания:

«Соглашаясь с эвакуацией Военного совета флота из Севастополя, я рассчитывал на то, что в городе останется генерал-майор И. Е. Петров, заместитель командующего флотом, который будет руководить обороной до последнего момента. Но 1 июля в телеграмме в адрес Сталина, мой и Буденного уже из Новороссийска Военный совет флота донес: «Старшим начальником в Севастополе оставлен комдив-109 генерал-майор П. Г. Новиков, а его помощником по морской части — капитан 3-го ранга А. Д. Ильичев». Это было для меня полной неожиданностью и поставило в трудное положение перед Ставкой.

Вы говорили, что там останется генерал-майор Петров? — нахмурился Сталин. Мне ничего не оставалось, как сослаться на первую телеграмму командующего Черноморским флотом.

В своей ответной телеграмме я давал разрешение на выезд только Военного совета и группы руководящего состава, если в Севастополе останется генерал Петров. В этом случае я рассчитывал, что борьба еще какое-то время будет продолжаться. Так обстановку, видимо, понимал и Верховный Главнокомандующий. Сейчас же все изменилось. Теперь нельзя было надеяться на организованное сопротивление в течение хотя бы недели и эвакуацию оставшихся войск. Этим и было вызвано недовольство Сталина».

Итак, удирая на Кавказ, севастопольские полководцы поручили Петрову умереть за Родину, но тот, не будь дурак, тут же поручил умереть за Родину генералу Новикову и отбыл на подводную лодку. Но не спеша, и хотя и ночью бухта находилась под обстрелом немцев, Петров мужественно ждал, пока и его сын-офицер тоже соберёт вещи и прибудет на лодку. Так семейно, помахав ручкой оставшимся без командования и поэтому гибнущим уже в неравных боях солдатам, Петров тоже удрал на Кавказ.

Правда, прежде чем пройти через толпы раненых и просто оставшихся без командиров солдат и матросов, вверенных Петрову советским народом, и сесть на шхуну, отвезшую его на подлодку, генерал Петров мужественно надиктовал свой последний приказ: «Противник овладел Севастополем. Приказываю: командиру Сто девятой стрелковой дивизии генерал-майору Новикову возглавить остатки частей и сражаться до последней возможности, после чего бойцам и командирам пробиваться в горы, к партизанам». В этом приказе Петров, конечно, соврал. Он удрал в ночь на 1 июля, а Манштейн пишет: «День 1 июля начался массированным огнем по окраинным укреплениям и внутренним опорным пунктам города. Обстрел был успешным. Уже через некоторое время разведчики донесли, что серьезного сопротивления противника не ожидается. Ведение огня было приостановлено, дивизии пошли в наступление. Вероятно, противник в ночь на 1 июля вывел свои главные силы из крепости на запад».

То есть к моменту отдачи Петровым приказа немцев ещё и близко не было в Севастополе, более того, они боялись в него входить. Но, узнав, что севастопольское начальство уже удрало, к бухтам бросились и многие солдаты в надежде, что эвакуируют и их, и тем самым рядовые защитники оставили немцам свои укрепления без сопротивления.

Особо мудрым выглядит та часть приказа Петрова, в которой он требует пробиваться в горы к партизанам. Поскольку горы и партизаны были в глубоком тылу наступающих немцев, то исполнителям этого приказа осталось всего ничего — разбить 11-ю армию немцев.

Получивший этот мудрый приказ генерал-майор Новиков тоже не лаптем щи хлебал. Посему он тут же поручил умереть за Родину (кому, узнаем ниже) и вечером 1 июля сел со своим штабом на сторожевик, но фортуна ему не улыбнулась — этот сторожевик перехватили итальянские торпедные катера и завернули его в Ялту вместе со сдавшимся в плен Новиковым.

Поскольку после этого во всех документах и воспоминаниях прекращается упоминание хоть о каких-либо командирах, то полагаю, что в ночь на 1 июля из Севастополя удрали все генералы, все командиры дивизий и полков. Хотелось бы, конечно, чтобы я в этом предположении ошибся.

Теперь о том, кому генерал Новиков поручил возглавить войска и прорываться с ними к партизанам. Вообще-то на войне прорыв из окружения — дело обыкновенное. Скажем, осенью 1941 года войска маршала Тимошенко окружили 34-й пехотный корпус немцев. Маршал Баграмян вспоминает:

«Тогда гитлеровцы, сидевшие в мешке, решились на последнюю попытку прорваться. Они вновь собрали ударную группировку, и командир 134-й пехотной дивизии генерал Кохенхаузен повел ее на прорыв из совхоза Россошное в направлении на Кривец. Наши кавалеристы, вынужденные беречь каждый патрон, не дрогнули и стремительными контратаками рассеяли противника. Генерал Кохенхаузен был убит. Окруженных охватила паника. Они стали метаться от деревни к деревне, словно крысы в мышеловке…».

Может, Баграмян слегка и приукрашивает панику у немцев, но, скорее всего, и немецкие солдаты, оставшись без командиров, запаниковали. Но все же отдадим должное генералу Кохенхаузену — он был полководцем, а не полкопосыльцем, — он водил полки в бой, а не посылал их туда. И совершенно естественно, что именно он, полководец, повёл своих солдат на прорыв из окружения.

А вот кто водил советских солдат на прорыв из Севастополя. Теперь вспоминает фельдмаршал Манштейн:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация