Да, вырастил советский народ генералов и кадровое офицерство на славу. А теперь это офицерство старательно нас уверяет, что немцев победили они — кадровые, а большие потери советского народа произошли потому, что:
— кадровыми офицерами командовал плохой главнокомандующий И. В. Сталин, и вообще начальники были плохие;
— у них, у кадровых офицеров, были плохие солдаты из крестьян;
— у них, у кадровых офицеров, был плохой советский народ, который не обеспечил их во время войны тем, чем им хотелось.
Все это, конечно, в среднем. И среди немцев было достаточно офицеров и генералов (и сам Манштейн в том числе), которые не так хороши, как Манштейну хочется их нам представить. И среди советских генералов и офицеров были герои, добросовестно и беззаветно исполнявшие свой долг. Но все же…
Такой вот гипотетический вопрос: если бы Саддам Хусейн знал, как ведут себя генералы при необходимости воевать с сильным противником, оставил бы он своих генералов без контроля, дал бы им возможность предать Ирак в войне 2003 года?
Полезный вывод
В начале войны значительная часть кадровых генералов и офицеров предали Советский Союз и отказались исполнять свой воинский долг и присягу. Это нам полезно знать?
Часть 4
Причины победы
Комиссары
Заставлять воевать только честных генералов и офицеров было бы очень несправедливо: давать подонкам прятаться за спинами порядочных людей — это предавать порядочных людей. Что делать? Выход довольно простой — нужно к каждому генералу поставить специального человека, который бы следил за военными. Таких людей называли комиссарами.
Идея комиссаров ясна, а посему они появились впервые не в России. К примеру, в начале XIX века они были в армии США: «Комиссар — назначенный правительством в воинскую часть чиновник, в чьи обязанности входит следить за моральным и политическим духом военных».
И в России, как только советское правительство в 1918 году начало создавать Красную Армию, то сразу выяснилось, что призванные большевиками бывшие царские офицеры и генералы предают Советы и спасибо не говорят. Поэтому практически сразу же к ним начали приставлять комиссаров — людей, верных правительству. Поскольку в то время советское правительство было коалиционным, то первые комиссары были представителями обеих правящих партий, т. е. не только большевики, но и левые эсэры. Однако после измены левых эсэров и перехода всей власти в руки большевиков комиссары, само собой, были уже только коммунистами.
Надзор за командованием был главной функцией комиссаров, второй функцией была политическая воспитательная работа, т. е. комиссары должны были убедить всех, что перед Красной Армией поставлены справедливые и очень нужные народу цели.
Как казалось Правительству СССР, в 1937–1938 годах армию очистили от предателей, причём чистили армию не сотрудники НКВД, как это сейчас принято утверждать, а сами генералы, поскольку никакой НКВД не мог арестовать военнослужащего, если на это не давал разрешения его командир. Оставшимся генералам, проявившим себя на ниве борьбы с предателями, верили, посему в Правительстве СССР возникла эйфория доверия к генералам, и 12 августа 1940 года комиссары были упразднены. Технически у конкретных комиссаров в армии была упразднена функция надзора за командным и начальствующим составом РККА и оставлена только функция воспитательной работы, в связи с чем эти люди стали называться уже не комиссарами, а заместителями командиров по политической части. Но это не единственная причина данной реорганизации на тот момент и не главная.
Два начальника — один официальный, а второй надзирающий за официальным — размывали ответственность за исполнение боевой задачи — становилось непонятно, кто из них конкретно отвечает за поражение? Командир мог перекладывать ответственность на комиссара по принципу: «Я-то командир замечательный, да вот дурак-комиссар мне не так приказал, почему задача и не была выполнена».
Таким образом, наличие комиссаров, так сказать, официально уничтожало единоначалие (уверен, что его и без комиссаров тоже не было, а уж с комиссарами его не было в квадрате). А без единоначалия невозможно в творческом процессе боя задействовать творческий потенциал всех командиров.
Но началась война, и почти сразу же выяснилось, что единоначалия в РККА как не было, так и нет, а начальствующий состав Красной Армии в очень большой своей массе сдаёт немцам и солдат, и страну (как они сделали это и в 1991 г.). Кто-то из подлости, кто-то из трусости и малодушия, кто-то по всем причинам сразу. Советскому правительству деваться было некуда: пришлось плюнуть на декларируемое генералитетом единоначалие и вновь ввести надзирающих комиссаров. Сделано это было через три недели после начала войны, и просуществовали комиссары несколько больше года — до 9 октября 1942 года, когда комиссары в армии были вновь упразднены (на флоте — чуть позже), на этот раз навсегда.
Должность комиссара — это не более чем должность, она не делает человека ни лучше, ни умнее, ни храбрее. Конечно, она обязывает, но всё же всё зависит от конкретного человека. Попадёт на эту должность умный храбрец, и эта должность будет сиять, попадёт алчный урод — и должность превратится в его кормушку и только. «Не место красит человека, а человек место», — банально, но напомнить эту поговорку будет к месту. И Лев Захарович Мехлис был идеальным комиссаром, что, в общем-то, и являлось причиной, за что его так ненавидели многие наши полководцы. Для них он являлся слишком большим упрёком в подлости, трусости, малодушии и тупости.
Мехлис родился в Одессе в 1889 году, окончил 6 классов еврейской школы, работал конторщиком, в 1907 году вступил в сионистскую партию «Паолей Цион» («Рабочие Сиона»), но вскоре из неё вышел — был слишком умён, чтобы быть расистом или националистом. В 1911 году был призван в царскую армию, во 2-ю гренадерскую артиллерийскую бригаду. Через год стал бомбардиром, а в дальнейшем, судя по погонам на старой фотографии, взводным фейерверкером, т. е. имел максимальный унтер-офицерский чин, и прослужил он в армии до 1918 года. В январе 1918 года демобилизовался, вступил в партию большевиков, которая в 1919 году и посылает его комиссаром в действующую армию. И в Красной Армии Мехлис начинает обращать на себя внимание прежде всего своим бесстрашием.
Сначала он был комиссаром запасной бригады, расквартированной в Екатеринославе. А 10 мая 1919 года этот город внезапно захватили банды Григорьева, изменившего советскому правительству. Мехлис с двумя десятками бойцов пробивается из города, встречает идущее подкрепление, возглавляет его и, несмотря на контузию, два дня дерётся с григорьевцами, пока не выбивает их из Екатеринослава. Затем он становится комиссаром 2-го интернационального полка в 14-й армии красных, и полк отличается в боях с деникинцами во многом потому, что комиссар постоянно находился или в боевой цепи, или в разведке.
Это предопределило назначение Мехлиса комиссаром в 46-ю дивизию. Эта дивизия была на тот момент скорее партизанской и анархической, нежели дивизией регулярной армии. Как пишет Ю. Рубцов, ознакомившись с документами, в этой дивизии «коммунистом называть себя было рискованно». Тем не менее Мехлис подчиняет себе дивизию и делает это единственно возможным способом — собственной храбростью. Ею он смущал даже отчаянных бандитов. Рубцов пишет:
