Более гитлеровцы, чем сам Гитлер
И что же должен был делать Советский Союз с такой соседкой? Вы видите, что СССР делал все возможное, чтобы сохранить Польшу и в том территориальном виде, в котором она была до сентября 1939 г., и с тем же правительством во главе.
Советский Союз чуть ли не унижался, убеждая Польшу заключить с собою военный союз. «Гнуснейшие из гнусных» этот союз отвергли.
Тогда СССР попытался убедить Польшу расширить ее военный союз с Румынией против СССР — реорганизовать его так, чтобы эти страны вместе защищались и против Германии. «Гнуснейшие из гнусных» не согласились.
Тогда СССР принял меры для защиты суверенитета Польши без «гнуснейших из гнусных». Пожертвовал Литвой, чья территория опасным клином вдавалась в территорию СССР и что позволяло немцам ударить из Восточной Пруссии через Минск на Смоленск с заходом в тылы приграничным группировкам советских войск в Белоруссии. Вместо Литвы оговорил с немцами свою сферу влияния по линии старых русских укреплений вдоль рек Нарев — Висла — Сан. Этим СССР создал польской армии защищенный политически тыловой рубеж, на котором польская армия безусловно должна была удержаться и дождаться удара французов по Германии с запада.
По объявлении немцами мобилизации Советский Союз, вместо мобилизации со своей стороны, распространил слух о том, что он отводит свои войска от польских границ, и в дальнейшем, несмотря на настояние немцев, по сути, этот слух так и не опроверг. Этим он давал полякам снимать дивизии со своей восточной границы и перебрасывать их на запад, навстречу немцам.
Учитывая, что превратности войны могут быть самыми непредсказуемыми (скажем, польская армия не успеет отойти на рубеж Нарев — Висла — Сан), Советский Союз согласовал с немцами, что они вопрос «независимости Польского государства» самостоятельно решать не будут и что мнение СССР по этому вопросу будет равно немецкому.
Советский Союз сделал все, чтобы отстоять Польшу.
Бригада Геббельса каких только «экспертов» не привлекала, чтобы доказать агрессивность Советского Союза, — от члена Политбюро ЦК КПСС Яковлева через депутатов Съезда Советов СССР до преподавателя вычислительной техники Ю. Зори. Давайте и я для оценки договора между СССР и Германией привлеку злейшего врага СССР Уинстона Черчилля, который прекрасно знал текст секретного протокола, тем более что Гитлер, как я уже писал, открыто сообщил о нем в ноте о войне с СССР. Черчилль начинает: «Несмотря на все, что было беспристрастно рассказано в данной и предыдущей главах, только тоталитарный деспотизм в обеих странах мог решиться на такой одиозный противоестественный акт».
Здесь сэру Уинстону несколько изменило чувство юмора — получается, что для всех стран Запада договора с Гитлером о ненападении естественны (жены они ему, что ли?) и только для Сталина такой договор противоестествен. Но по сути Черчилль, конечно, прав. Он продолжает и объясняет причину, которую я выделил в его мысли: «Невозможно сказать, кому он внушал большее отвращение — Гитлеру или Сталину. Оба сознавали, что это могло быть только временной мерой, продиктованной обстоятельствами. Антагонизм между двумя империями и системами был смертельным. Сталин, без сомнения, думал, что Гитлер будет менее опасным врагом для России после года войны против западных держав. Гитлер следовал своему методу «поодиночке». Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет.
В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. В умах русских каленым железом запечатлелись катастрофы, которые потерпели их армии в 1914 году, когда они бросились в наступление на немцев, еще не закончив мобилизации. А теперь их границы были значительно восточнее, чем во время первой войны. Им нужно было силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной».
Тут Черчилль передернул карты, забежав вперед: секретный протокол в части Польши исполнен не был, поскольку первоначальный его текст не предусматривал ввод советских войск в Польшу и Советский Союз не вышел на предусмотренные протоколом границы сферы своего влияния. Линия раздела между СССР и Германией была установлена позже — 28 сентября 1939 г. — и совершенно не соответствовала линии, оговоренной секретным протоколом к пакту о ненападении. Нам же ценно другое: тогдашнему союзнику Польши и вечному врагу большевизма и в голову не приходит то, что доказывает ныне бригада Геббельса, — Черчилль и близко не называет агрессией оккупацию не только Польши, но и Прибалтийских стран. Но мы вместе с Черчиллем несколько забежали вперед, поэтому вернемся к 1 сентября 1939 г.
На эту дату Советский Союз сделал все, чтобы спасти независимость Польши. Требовалось очень немного, — чтобы вонючая польская шляхта попробовала эту независимость отстоять. Но шляхта, как вы видели выше, осталась верной себе: сначала она не могла поверить в собственную глупость и считала, что немцы ее пугают, в связи с чем устроила резню мирного немецкого населения польских городов, а затем бросилась от немцев удирать.
Посол СССР в Польше, военный и военно-морской атташе могли и не знать, что Рыдз-Смиглы 3 сентября отдал директиву удирать в Румынию и что 5-го она ушла в войска. Но Румыния, получив просьбы поляков пропустить их во Францию, не могла не запросить согласия на этот враждебный Германии акт в Берлине (который, естественно, настоял, чтобы Румыния интернировала правительство Польши). Германия, в свою очередь, начиная с 29 августа приглашала СССР тоже войти в Польшу в свою сферу влияния, но правительство СССР это приглашение отклоняло на том основании, что Германия с Польшей еще могут заключить перемирие. Но когда немцы, которые не могли этого не сообщить СССР, проинформировали, что румыны уже ждут у себя «гнуснейших из гнусных», то стало ясно, что Польского государства уже нет, что немцам, даже если бы они и захотели, просто не с кем заключать перемирие. Поэтому только 9 сентября в СССР начали создаваться два фронта для похода в Польшу (сформированы 11 сентября), и только 14 сентября эти фронты получили боевые приказы. Представитель французской армии при польском Генштабе 10 сентября доложил в Париж, что «здесь царит полнейший хаос. Главное польское командование почти не имеет связи с воюющими армиями и крупными частями… Не имеет ровно никакой информации о продвижении неприятеля и даже о положении своих собственных войск информировано очень не полно или вовсе не информировано. Генеральный штаб распался на две части… Польская армия, собственно, была разгромлена в первые же дни».
Так о каком планировании агрессии против Польши может идти речь, если даже первые приказы Красной Армии начали поступать только тогда, когда Польша и ее армия уже не управлялись, т. е. не существовали как государство и как единая военная организация? Что толку, что на эти даты правительство Польши и ее генералы тащили свои чемоданы в Румынию еще по дорогам Польши? Их что, польский народ для этого избирал? Как они могли управлять страной и армией, если даже польские послы в других странах не знали, где они?
