Положим, что вы, необразованные, знаете, какой численности у вас армия, знаете, какой численности она станет после мобилизации, вы разработали тактику для боев будущей войны, то есть знаете, какое для этого оружие необходимо и знаете его расход и расход боеприпасов в этой войне. Как вы себя, необразованных, оцениваете — на сколько процентов вы можете ошибиться в расчетах потребности этих оружия и боеприпасов? На 20 %? На 50 %?? На 100 %?!
А вот теперь давайте узнаем у Головина, как ошибаются высоковоеннообразованные.
Винтовки
«Первым по времени своего обнаружения кризисом был кризис в снабжении винтовками.
Согласно мобилизационному плану, предполагалось:
а) иметь к началу войны в войсках и запасах 4 500 000 винтовок в готовом виде (на самом деле и их не было. — Ю. М.);
б) развить в течение войны производительность казенных заводов до 700 000 винтовок в год.
В действительности же потребовалось:
а) на вооружение армии по окончании ее мобилизационного развертывания около 5 000 000 винтовок;
б) для последующих призывов — около 5 500 000 винтовок;
в) для пополнения убыли, считая по 200 000 в месяц, в течение 3 лет войны — около 7 200 000 винтовок.
Следовательно, согласно мобилизационному предположению, было бы достаточно иметь: 4 500 000 + (700 000 х 3) = 6 600 000.
Оказалось же нужным: 5 000 000 + 5 500 000 + 7 200 000 = 17 700 000 винтовок.
Таким образом, действительные потребности армии превзошли мобилизационные расчеты более чем на 150 %. 11 миллионов винтовок не хватало, и их откуда-то нужно было получить».
Так ведь и получить винтовки было трудно из-за того, что высоковоеннообразованные умели пустить пыль в глаза начальству:
«Нежелание Военного министерства своевременно увидеть надвигающуюся катастрофу вредно отразилось и на своевременности покупки винтовок за границей. Уже в сентябре 1914 года Главное артиллерийское управление, убедившись в невозможности удовлетворить потребности армии в винтовках при помощи своих ружейных заводов, приступило к розыску в союзных и нейтральных государствах каких-либо винтовок, хотя бы и не новейших систем и даже не под свой патрон (но в последнем случае, конечно, обеспеченных патронами). Но начавшиеся уже переговоры по приобретению за границей готовых ружей были приостановлены по приказанию военного министра генерала Сухомлинова под предлогом, что будто бы невозможно допустить на одном театре военных действий нескольких калибров винтовок. Только после телеграммы 15/28 декабря начальника Штаба Верховного главнокомандующего, в коей передавалось повеление покупать винтовки за границей, не стесняясь калибром, было наконец приступлено к покупкам. Но три месяца были потеряны, причем с января 1915 года заграничные рынки были уже заняты нашими союзниками и нашими врагами».
Головин дает таблицу, из которой следует, что практически к выходу России из войны, к 1917 году, армия (вместе с 700 тысячами трофейных и 2 434 тысячами закупленных за границей) получила всего 11 365 тысяч винтовок всех видов (дивизии, вооруженные японскими винтовками, имели кличку «японские»). А нужно было 17 700 тысяч! То есть ошибка высоковоеннообразованных была такова, что ее до конца войны так и не сумели исправить.
Результат:
«Недохват в винтовках тормозил укомплектование пехоты. «Вследствие отсутствия винтовок, — пишет генерал Данилов, — войсковые части, имея огромный некомплект, в то же время не могли впитывать в себя людей, прибывавших с тыла, где, таким образом, люди без пользы накапливались в запасных частях, затрудняя своим присутствием обучение дальнейших очередей. К концу ноября (1914 года), например, в запасных войсках имелся обученный в большей своей части контингент в 800 000 человек, в то время как действующая армия страдала от ужасающего некомплекта. Бывали такие случаи, что прибывавшие на укомплектование люди должны были оставаться в войсковых частях при обозах вследствие невозможности поставить их в ряды по отсутствию винтовок».
В 1915 году это явление приобретает характер катастрофы. Насколько велика была эта катастрофа, можно судить из прилагаемой к этой главе копии донесения британского военного агента своему правительству. Это свидетельство одного из представителей наших союзников очень показательно. Составитель упоминаемого донесения приходит к выводу, что во всей Русской армии, растянувшейся от Ревеля до Черновиц, в начале октября 1915 года имелось только 650 000 действующих ружей.
Трудно на словах передать всю драматичность того положения, в котором оказалась Русская армия в кампанию 1915 года. Только часть бойцов, находящихся на фронте, была вооружена, а остальные ждали смерти своего товарища, чтобы, в свою очередь, взять в руки винтовку. Высшие штабы изощрялись в изобретениях, подчас очень неудачных, только бы как-нибудь выкрутиться из катастрофы. Так, например, в бытность мою генерал-квартирмейстером 9-й армии я помню полученную в августе 1915 года телеграмму штаба Юго-Западного фронта о вооружении части пехотных рот топорами, насаженными на длинные рукоятки; предполагалось, что эти роты могут быть употребляемы как прикрытие для артиллерии. Фантастичность этого распоряжения, данного из глубокого тыла, была настолько очевидна, что мой командующий, генерал Лечицкий, глубокий знаток солдата, запретил давать дальнейший ход этому распоряжению, считая, что оно лишь подорвет авторитет начальства. Я привожу эту почти анекдотическую попытку ввести «алебардистов» только для того, чтобы охарактеризовать ту атмосферу почти отчаяния, в которой находилась Русская армия в кампанию 1915 года».
Пулеметы
«Согласно мобилизационному заданию, в действующей армии и в ее тыловых запасах должно было состоять 4990 пулеметов. В действительности же в июле 1914 года не хватало для удовлетворения плановой потребности 883 пулемета. Ввиду этого Главное артиллерийское управление предписало начальнику Тульского оружейного завода, в составе которого имелся единственный на всю Россию пулеметный отдел, усилить до крайней степени всю производительность с тем, чтобы к 1 января 1915 года недостающее число пулеметов было бы закончено и сдано. Это и было выполнено.
В первых же боевых столкновениях даже каждый рядовой боец мог убедиться в до крайности возросшем значении пулеметного огня, поэтому достойно удивления блаженное спокойствие, в котором пребывали генерал Сухомлинов и его ближайшие сотрудники в вопросе о снабжении армии пулеметами. В действительности же было о чем беспокоиться. Предусмотренных по плану 4990 пулеметов, из которых 454 составляли 10 % запас, для 3 000 000 действующей армии было немного. На самом же деле ко дню объявления войны имелось налицо в войсках и в запасе 4152 пулемета. Ежегодное же производство пулеметов было предусмотрено нашим мобилизационным планом лишь в размере возобновления 10 % запаса, т. е. 454 пулемета в год.
…Только со вступлением в должность военного министра генерала Поливанова Военное министерство очнулось от своего летаргического сна и в сентябре 1915 года заявило требование к Главному артиллерийскому управлению на 12 039 пулеметов. Через три недели это требование было увеличено и доведено до 31 170 пулеметов. Для выполнения этого требования давался 15-месячный срок, что приводило к заданию ежемесячно доставлять в армию 2078 пулеметов.
