Причем я совершенно не исключаю, что закон Магнитского и аналогичные европейские акты могут стать орудием нашей внутренней конкуренции. Почему бы одному чиновнику/олигарху быстро не стукнуть на другого, пока другой не стукнул на него самого? Тут-то и пойдет у нас настоящая антикоррупционная движуха.
Не глядя в свинцовое небо ноября, откупориваем. И пьем за то, чтобы Барак Обама не забыл подписать закон до Нового года. Как собирался и обещал.
Если не Путин, то что?
Российская прогрессивная общественность вновь неожиданно озаботилась вопросом «Если не Путин, то кто?».
Причина особой озабоченности — типа состояние здоровья Владимира Владимировича. Нарастают слухи, что при приземлении после полета с журавлями стерхами президент повредил спину. И эта высочайшая спина и есть главная надежда российской оппозиции. Говорят даже, со ссылкой на немецкие СМИ, что Кремль настоял на том, чтобы во время пресс-конференции с федеральным канцлером ФРГ Ангелой Меркель на форуме «Петербургский диалог» участники выступали строго сидя. (В хорошем смысле.) Потому что выступать стоя было бы для российского лидера тяжело.
На мой взгляд, вопрос «Если не Путин, то кто?» поставлен кардинально неверно. И не только потому, что слухи об ухудшении здоровья Президента РФ могут оказаться сильно преувеличенными. Или не преувеличенными — дело совершенно не в этом.
Мы слишком долго верили в то, что придет настоящий лидер-спаситель и избавит нас от всех проблем, реальных и мнимых. Как он это сделает — нас не волновало. Мы просто хотели верить в сверхъестественные способности физического лица, способного одним взглядом двигать горы, а силой воображения — менять логику несчастной русской истории.
Так было с Борисом Ельциным. Кто в 1990 году знал программу этого человека — он же лидер? Никто.
Но ставить под сомнение, что Ельцин — то, что нам нужно, было даже как-то неприлично.
Да Ельцин и сам не знал, какая у него программа. Она менялась за время его правления раз 10–15.
Нечто подобное происходило впоследствии и с Владимиром Путиным.
Всякий россиянин вкладывал в Путина свое собственное понимание справедливости и свободы. Кто-то считал, что ВВП — махровый империалист, который возродит Великую Россию от Тихого до Атлантического океана. И по ходу дела еще омоет фирменные сапоги в каком-нибудь Индийском океане.
А кто-то, совсем наоборот, полагал, что Путин под прикрытием имперской риторики осуществит либеральные реформы и ликвидирует остатки пыльного дивана под названием «Российская империя». Ну, например, введет минимальный подоходный налог в Европе, завершит приватизацию ит. п. И эти люди, скорее, оказались правы, хотя и не до конца.
А в декабре 2007 года мы узнали, что следующим Президентом России будет Дмитрий Медведев. О боже, сколько надежд возникло у прогрессивной общественности в тот самый исторический момент! Многим казалось, что Медведев, профессиональный юрист и сын профессора химии, полностью разгонит всех путинских силовиков, освободит политических и прочих заключенных, приватизирует все, что еще только можно приватизировать, и вообще превратит дешевую водку в дорогой коньяк одной силой своего президентского взгляда. Три с половиной года подряд (весна 2008-го — осень 2011-го) прогрессивная общественность только тем и занималась, что обсасывала вопрос: пойдет Медведев на второй срок или нет? Как будто от этого решения зависели судьбы страны России.
Впрочем, в сентябре 2011-го выяснилось, что не надо ничего преувеличивать. Медведев, конечно, провел кое-какие реформы, которые из нашего сегодня выглядят скорее забавными, чем серьезными. Например, упразднил летнее (или зимнее, черт его разберет) время. Переименовал милицию в полицию безо всяких последствий для собственно системы МВД. Учредил инноград «Сколково», о котором и вспоминать уже почти неприлично. Постановил создать «большую Москву» за счет территорий, которые обязательно надо было выкупить у незадачливых землевладельцев, собравших подмосковные земли в самый неподходящий для этого рыночный момент. И так далее.
Но каких-либо существенных идеологических, концептуальных различий между Медведевым и Путиным найти, как мы ни старались, не удалось.
Несмотря на это, прогрессивная общественность продолжает обильно обсуждать тему: сколько продержится ДАМское правительство? Словно от этого зависит наше утлое русское будущее.
Я давно догадывался, что по способу и типологии мышления наша оппозиция очень слабо отличается от власти. И настал момент, когда стало окончательно ясно: так оно и есть.
Оппозиция, насколько показывают ее позднейшие телодвижения, хочет одного. В широком смысле. Чтобы вместо плохого Путина пришел хороший Путин. И воплощал бы этот лидер, абсолютно избавленный от каких бы то ни было страданий в области спины, программу, которую разработают те же люди, что оформляют политику Владимира Путина. Ни меньше и ни больше. Другое дело, что Путин этим разработкам не всегда следует. Потому что побаивается собственного русского народа. Который может и не принять каких-нибудь реформ, если они покажутся ему (народу) слишком болезненными. Хотя, если задуматься, каких таких реформ не примет народ, с удовольствием прошедший на корню целый ГУЛАГ?
Так мы и живем. В ожидании, что какая-нибудь личность лидера вдруг неожиданно и кардинально изменит нашу жизнь к лучшему. И всё, к чему мы стремимся, — это приобрести хорошего вождя (как нам кажется) вместо не очень хорошего (который еще вчера казался нам страшно хорошим).
Наслушавшись про всевозможную спину, прогрессивная общественность уже фантазирует на тему, кто бы мог стать следующим вождем.
Кандидатур достаточно. От министра обороны Сергея Шойгу, которого уже провозглашают чуть ли не будущим российским диктатором, до вице-премьера Дмитрия Рогозина, обуреваемого идеей построить военную базу на Луне. Не меньше.
Ну и в Координационном совете оппозиции (КСО) тоже есть свои кандидаты. Которые уже буквально спят и видят, чем закончится очередной полет со стерхами.
Хотя, если рассуждать в терминах и категориях сугубо европейских, фигура лидера вообще не имеет значения. Нам надо раз и навсегда уйти от вождизма к командной логике. От суперпрезидентской республики, которая установлена и изложена ельцинской Конституцией 1993 года, к республике парламентской.
Итак, единственно правильная постановка вопроса: если не Путин, то ЧТО?
А вот ЧТО.
Учредительное (конституционное) собрание, которое примет новую Конституцию. Которая закрепит не только федерализм, изрядно поколебленный всяческой ерундой 2004 года (помните, когда под предлогом Беслана у нас упразднили прямые выборы губернаторов?), но и парламентаризм. Вполне соответствующий европейским политическим образцам. Рассуждение о том, что Европа сама страдает от своего парламентаризма, не имеет самоценного смысла. Дай бог всем так пострадать. Наши русские интеллектуалы очень любят рассуждать о закате Европы. Но Европа закатывается уже не одну сотню лет — одноименная книга Освальда Шпенглера вышла в 1918 году. И где? Европейские стандарты — политические, этические, эстетические, технологические — овладели всем миром. О каком закате здесь может идти речь?
